фокусов, – сухо заметил Нуска. Он всегда выходил из себя, когда кто-то калечил себя намеренно. Даже лечить таких людей не хотелось – кто знает, вдруг им опять взбредёт в голову всадить в себя что-нибудь острое?

Однако Оанн во все глаза смотрел на лекаря не отрываясь. Сейчас они стояли довольно близко друг к другу, и Нуска мог рассмотреть его пегие ресницы – две светлые, две тёмные, а некоторые и вовсе чуть ли не полосатые.

– Разве с твоей внешностью не опасно покидать Арценту? – спросил Нуска.

– Моей… внешностью? Я настолько уродлив? – непонимающе переспросил Оанн, склонив голову набок. Даже эти рваные серые одежды не портили его облик.

– Будь аккуратнее… – покачал головой Нуска, который слишком многое повидал в свои девятнадцать лет. Если ты чем-то отличаешься, это всегда приносит некоторые трудности. Какими бы эти отличительные черты ни были.

Голоса из лагеря становились громче, и Нуска переключил своё внимание туда. Когда они вдвоём вышли из перелеска, уже наступила темень. Огни в разбитом лагере ярким красным пятном виднелись из-за редкой поросли: словно за ней располагался огромный город или занимался пожар.

Слыша рядом чужую лёгкую поступь, Нуска на секунду даже почувствовал себя легче: Оанн был довольно надёжным соратником, да и знал его лекарь всё-таки чуточку лучше, чем всех тех, с кем ему придётся ближайшую неделю путешествовать.

«Но странно… Не слишком ли шумно для вечера? Даже если кто-то умудрился напиться, это не могло так сильно всполошить все десять корпусов».

Нуска невольно прибавил шаг, и через несколько минут они вдвоём с Оанном вышли на открытую местность. Холодный ветер всколыхнул свободную одежду лекаря – она ему явно была велика, однако кожаные пояса надёжно удерживали шаровары и рубаху с широкой горловиной на теле.

Стоило Нуске подойти к своей палатке, как со своего места у костра поднялась та молоденькая девушка. Она сразу же подскочила к своему командиру и уже открыла рот, готовая что-то рассказать, как заметила Оанна. Арцентка сначала глупо уставилась на незнакомца с яркой внешностью, затем долго его разглядывала, но, поймав долгий взгляд Нуски, тут же взяла себя в руки и выдала:

– Офицер Нуска, получасом ранее прибыл посол из столицы.

– Посол из столицы? – переспросил лекарь, пытаясь понять, насколько это важное или необычное событие. – И… что же он сказал?

– Было передано, что высший сурии эрд Син издал указ. Согласно ему, любой офицер, генерал или главнокомандующий, потерявший солдат на поле боя, будет наказан. По этой причине многие сейчас складывают свои полномочия, потому мы волновались, что…

– Какому наказанию?

– Публичной порке, – отведя взгляд, уточнила девушка. – Поэтому…

– И сколько ударов? – приподняв бровь, вновь поинтересовался Нуска.

– Сколько… ударов? – задумалась она, а затем всё же ответила: – Кажется, число ударов будет равно количеству погибших людей.

– Почему Си… Высший эрд… В общем, что стало причиной такого указа?

Девушка только похлопала ресницами. Кажется, она не особо вслушивалась в подробности, её больше волновало, сменится ли командир.

Однако из-за костра, разведённого четвёртым отрядом, послышался грубый женский голос:

– Из-за ошибки одного генерала на фронте за день погибло около двух сотен солдат. Эрд Син уже разжаловал его до простого солдата, а после издал этот указ, – хриплым голосом проговорила она, а затем поспешила набить трубку и закурить – кажется, эта новость повергла весь отряд в шок.

– Разве не говорили, что мы не несём никаких потерь на северной границе? За день и столько… – с лёгкой хрипотцой отозвался юноша и даже съёжился, наклоняясь ближе к костру.

– А это произошло не на северной границе. С северо-запада, со стороны Кнона, ударило подкрепление противника. Говорят, что их было более четырёх тысяч. Эрд получил эту новость слишком поздно… И почти весь гарнизон оказался разбит, – влез в разговор небритый и нечёсаный арцент лет сорока. – Конечно, эрд вмешался и быстро заставил противника отступить, но два корпуса сильнейших фасидцев и сифов…

– Ну да, а вы думали, что записались в провожатые церемонии согласия? Что, страшно теперь стало? – язвительно отозвалась девушка у костра, а затем затянулась трубкой, да так, что дым чуть не повалил у неё из ушей.

– Но ведь говорили… – вновь подал голос юноша.

– Говорили, говорили…! Все мы знаем, почему на северной границе всё шло хорошо! Потому что эрд в одиночку удерживал наступление противника и не позволял ему даже носа казать в наших рядах! А стоило дарвельцам напасть с той стороны, где его нет, – так наши сразу передохли! Потому что все, как и вы, записываясь в войска, думали, что будут изредка плеваться огнём из-за спины великого правителя Скидана, а затем поедут домой к семье с мешком золота!

Девушка за костром расхохоталась, а остальные лишь ниже свесили головы. Видимо, так они и считали.

Нуска же воспринял новость ещё тяжелее – смотря себе под ноги, он видел, как два кожаных сапога расплываются, теряя чёткие очертания. Как же там теперь Син? Не считает ли это своей ошибкой? И неужели он действительно сражается с тысячами дарвельцев в одиночку и спасает каждого, попавшего под случайный огонь?

– Те из вас… кто желает просто «плеваться огнём из-за спины великого правителя Скидана», могут прямо сейчас уходить, – вдруг громко заговорил Нуска и поднял голову. – Даже если я не лучший командир и не самый сильный сурии в этом лагере, я шёл на войну не для того, чтобы сбега́ть и прятаться. Этим я мог заниматься и на улицах Арценты, и в трущобах Эрьяры. Я сделаю всё, чтобы защитить вас, но и безопасность гарантировать вам не могу. Потому просто уходите, если не готовы жертвовать своей шкурой.

Так сказал Нуска и тут же развернулся на каблуках, невольно пошатнувшись. Ему требовалось сменить сапоги для верховой езды на обычные, но он так и не удосужился это сделать. Лекарь уже зашагал по направлению к палатке, когда услышал за спиной растерянный голос встретившей его в лагере девушки:

– Офицер Нуска, простите… А это… кто?

Однако Нуска слишком погрузился в свои мысли, чтобы выдать какое-то вразумительное объяснение или даже заволноваться.

– Наш генерал ведь тоже покинул войска, поэтому ты так волновалась? – не поворачиваясь, поинтересовался Нуска.

– Да, теперь у нас другой генерал, поэтому я и…

– Тогда это наш новый боец, Оаннес. Не давайте его в обиду – он мой хороший приятель, – бросил на ходу Нуска и скрылся в палатке.

Ему было тяжело держать себя в руках при солдатах. Лишь оказавшись наедине с самим собой, он просто сел на месте и с тяжёлым вздохом взъерошил волосы, стягивая с них тугую ленту.