Деревенский участковый смог сполна ощутить это на себе. На самом деле, он только делал вид, что чрезмерная, даже можно сказать удушающая забота женщины его раздражает.

На деле Лукич успел по-своему к ней привязаться, но сам понял это только спустя время. Это случилось ранней весной, когда в одно не слишком прекрасное утро Зинаида не пришла к нему с сумками полными различной снеди.

Мужчина всерьёз забеспокоился, когда она не явилась и к обеду. Казалось бы, радуйся, но нет. Отбросив все сомнения, Савелий поддался сиюминутному порыву и отправился навестить женщину.

На стук в дверь никто не отозвался и он вошёл в незапертую дверь. Дом был нетопленым, знать хозяйка в отъезде, раз печь стоит холодная. Лукич уже хотел уйти, но тут услышал громкий кашель, доносившийся из спальни.

Оказалось, что Зинаида промочила ноги, когда возвращалась домой с родника, откуда брала воду, считая её целебной. Всю ночь она была объята жаром и наутро была не в силах встать с постели, но, увидев Лукича, тут же вскочила.

— Добрый день, хозяйка. С тобой всё в порядке? Гляжу, не приходишь.

— Привет, Лукич. Прости, прихворнула чуток, ты уж извиняй за беспорядок. Сейчас, погоди, я чайник поставлю, да блинов тебе напеку, ты наверное проголодался, — просипела она простуженным голосом, с любовью глядя на своего избранника.

— Отставить, я сам справлюсь, отдыхай.

— Давай я хоть тебе покажу, где у меня что лежит.

— Разберусь, не волнуйся. Ты поди и сама ещё ничего не ела?

— Да у меня и аппетита нет, только таблетки всё глотаю. Но вот от чая горячего я бы не отказалась.

— Всё с тобой ясно, лежи, не вставай. Сейчас я тебе супчика куриного сварю.

— А разве ты умеешь готовить, Савелий?

— Конечно умею, что здесь сложного? Ты просто мало ещё обо мне знаешь.

— Ничего, Савушка, жизнь длинная, успею ещё.

— Конечно успеешь, ты только поправляйся давай. Я пожалуй останусь, буду ухаживать за тобой, пока не оклемаешься.

Он натопил печь, сготовил полноценный обед и даже перемыл всю посуду. Счастливая Зинаида лежала на кровати, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни, и млела от радости.

Вот так поменялись их роли, теперь уже Лукич заботился о женщине. Ему удалось её выходить и довольно быстро поставить на ноги. А всё потому, что любовь поистине творит чудеса и помогает людям обрести своё счастье, даже иной раз против их воли.

Глава 31 И снова ржавый гвоздь (Эпилог)

По приезду в столицу, Илья и Фаина поженились. Они не стали устраивать пышную свадьбу, а просто подали заявление и зарегистрировали свой брак. Невеста пребывала в трауре, но из-за её беременности откладывать церемонию было просто нельзя.

Жить супругам на первых порах предстояло в съёмном жилье, а чуть позже новоиспечённой семье выделили от гарнизона отдельную квартиру. Илья вместе с сыном сделали ремонт и оборудовали детскую комнату, в которой всё было выдержано в розовой цветовой гамме.

УЗИ показало, что родится девочка и все с большим нетерпением ждали её появления на свет. Фаина наслаждалась каждым прожитым днём, с головой окунувшись в новую жизнь, что разительно отличалась от прежней.

Никто не довлел над ней, не поучал и не указывал, как это с самого начала делал Николай, стараясь полностью подчинить себе юную супругу. Освободившись от него, Фая наконец вздохнула спокойно.

Она старалась не вспоминать о плохом и дорожила настоящим, с надеждой всматриваясь в будущее. Илья окружил жену заботой и вниманием, выполнял любую прихоть и порой надышаться на неё не мог.

Любящие супруги выстрадали своё позднее счастье, которое на какое-то время сбилось с курса и заплутало, но потом всё же сумело выйти к ним окольными путями. Оба были твёрдо убеждены, что больше никогда не расстанутся, ожидая от совместной жизни только хорошее.

Фая радовалась, глядя на то, как с каждым днём крепнут отношения отца и сына, они становились друг для друга всё ближе и роднее. Дмитрий всегда нуждался в отцовской поддержке и добром напутствии, но Николай всё время относился к нему, как к пустому месту.

Будучи ребёнком, Димка искренне недоумевал, гадая, в чём кроется причина такого отношения, понимание пришло много позже. Поэтому он и не воспринял близко к сердцу арест, а потом и смерть так называемого отца.

Новости о том, что Николай добровольно свёл счёты с жизнью, пришли неожиданно. Это случилось, когда Дмитрий, отслужив до конца положенный срок, захотел по примеру настоящего отца, связать свою дальнейшую жизнь с армией.

Он собирался подать документы в военное училище, но перед этим решил выправить новый паспорт, сменив фамилию и отчество, поскольку не желал, чтобы его ассоциировали с Николаем Богачёвым.

Димка не отступился от своего решения, даже когда узнал, что стал главным претендентом на наследство. Он не стал изменять своим принципам ради денег. В итоге, всё имущество Николая, включая квартиру, машину и счёт в банке, досталось его матери.

Она хоть и была дамой в возрасте, тем не менее, жила на всю катушку в своё полное удовольствие. По крайней мере, умирать в ближайшее время точно не собиралась. В смерти сына женщина конечно же винила Фаину, забывая о том, сколько бед тот натворил.

Покончив собой, Николай не боялся попасть в ад, поскольку пребывал там с тех пор, как оказался разоблачён и посажен под арест. От некогда важного, представительного чиновника, мнящего себя всесильным, давно уже ничего не осталось.

Он резко постарел, опустился и стал выглядеть неряшливо, нимало не заботясь о своей личной гигиене. Кроме того, продолжал разговаривать с невидимыми собеседниками, произнося в их адрес страшные ругательства и угрозы.

Вследствие этого, даже бывалые урки стали опасаться неадекватного сокамерника. Мало ли, что могло взбрести тому в голову? Дуракам, как известно, закон не писан.

От тычков и затрещин тот забивался в угол и сидел там, продолжая тихо бормотать себе что-то под нос. Когда наконец состоялась психиатрическая экспертиза, все облегчённо выдохнули.

После того, как Николая Богачёва признали невменяемым, ему предстояло провести длительное время в психиатрической лечебнице и подвергнуться курсу принудительного лечения, методы которого хоть и далеки от совершенства, но всё же очень действенны.

Николай почти полностью ушёл в себя и лишь изредка выходил из сумрака. Это не было спасительное забытье, о котором в его ситуации приходилось только мечтать.

По ту сторону безумца ждала совсем другая жизнь, много хуже реальной, которая бесспорно тоже ужасала,