Шрифт:
Закладка:
Итак, 13 сентября 1774 года Турго издал через Королевский совет эдикт, освобождающий торговлю зерном везде, кроме Парижа, где реакция городских властей была бы критической. Дю Пон де Немур написал для эдикта преамбулу, объясняющую его цель: «Оживить и расширить возделывание земли, продукция которой является наиболее реальным и определенным богатством государства; поддерживать изобилие за счет зернохранилищ и ввоза иностранного зерна;… и устранить монополию… в пользу полной конкуренции». Такое пояснительное предисловие само по себе было новшеством, отражающим рост общественного мнения как политической силы. Вольтер приветствовал эдикт как начало новой экономической эры и предсказал, что он вскоре приведет к росту благосостояния нации.71 Он отправил записку Тюрго: «Старый инвалид из Ферни благодарит природу за то, что она позволила ему прожить достаточно долго, чтобы увидеть декрет от 13 сентября 1774 года. Он выражает свое почтение автору и молится за его успех».72
Аплодисменты были зловещим исключением. Весной 1775 года Жак Неккер, швейцарский банкир, живший в Париже, пришел к Тюрго с рукописью «Законодательство и торговля зерном» и спросил, можно ли опубликовать ее без ущерба для правительства. В памфлете Неккера утверждалось, что правительственный контроль над экономикой необходим для того, чтобы превосходная сообразительность немногих не привела к концентрации богатства на одном конце и усилению бедности на другом. Он предлагал, что если свободная торговля поднимет цену на хлеб выше установленного уровня, то правительство должно возобновить регулирование. Тюрго, уверенный в своих теориях и выступавший за свободу печати, посоветовал Неккеру публиковать свои работы, а народ пусть судит.73 Неккер опубликовал.
Городское население не читало его, но было с ним согласно. Когда весной 1775 года цены на хлеб выросли, в нескольких городах вспыхнули беспорядки. В округах вокруг Парижа, контролировавших поступление зерна в столицу, люди ходили из города в город, подстрекая население к бунту. Вооруженные банды сжигали амбары фермеров и купцов и выбрасывали хранившееся в них зерно в Сену; они пытались помешать ввозу зерна из Гавра в Париж; а 2 мая они привели толпу к воротам Версальского дворца. Тюрго полагал, что эти банды были наняты муниципальными или провинциальными чиновниками, лишившимися своих постов в результате отмены регламентации, и стремились создать в Париже дефицит зерна, который поднял бы цены на хлеб и заставил бы вернуться к контролируемой торговле.74 Король появился на балконе и попытался заговорить; шум толпы заглушил его слова. Он запретил своим войскам стрелять в народ и приказал снизить цены на хлеб.
Турго протестовал, что такое вмешательство в законы спроса и предложения погубит попытку проверить их; он был уверен, что если оставить их в свободном действии, то конкуренция между купцами и пекарями вскоре снизит цену на хлеб. Король отменил свой приказ о снижении цен. 3 мая в Париже собрались разъяренные толпы и начали грабить пекарни. Тюрго приказал парижскому ополчению защищать пекарни и зернохранилища и стрелять в любого, кто предложит насилие. Тем временем он следил за тем, чтобы иностранное зерно поступало в Париж и на рынки. Монополисты, придержавшие зерно в ожидании высоких цен, были вынуждены, благодаря этой импортной конкуренции, освободить свои склады; цены на хлеб упали, и восстание утихло. Несколько его лидеров были арестованы, двое повешены по приказу полиции. Тюрго вышел победителем из этой «войны Фарингов», но вера короля в laissez-faire была поколеблена, и он оплакивал тех двух повешенных на площади де Грив.
Однако он был доволен реформами, которые Тюрго проводил в финансах правительства. Уже через день после зернового эдикта торопливый министр начал издавать ордонансы об экономии государственных расходов, о более эффективном сборе налогов и более строгом контроле за фермерами-генералами; о передаче государству до сих пор частных монополий на дилижансы, почтовые кареты и производство пороха. Он предложил, но не успел создать «Caisse d'Escompte», банк для дисконтирования коммерческих бумаг, приема вкладов, выдачи ссуд и выпуска векселей по предъявлении; этот банк послужил образцом для Банка Франции, организованного Наполеоном в 1800 году. К концу 1775 года Турго сократил расходы на 66 000 000 ливров и снизил проценты по государственному долгу с 8 700 000 до 3 000 000 ливров. Кредит правительства был настолько восстановлен, что он смог занять 60 000 000 ливров у голландских финансистов под четыре процента и таким образом погасить долги, по которым казна платила от семи до двенадцати процентов. Он приблизился к сбалансированию бюджета, причем сделал это не за счет повышения налогов, а за счет уменьшения коррупции, экстравагантности, некомпетентности и расточительства.
В этих и других реформах он получил мало помощи от Морепа, но много от Кретьена де Малешерба, которого мы уже встречали как защитника «Энциклопедии» и Руссо. Став президентом Курса помощников (который занимался косвенными налогами), он направил Людовику XVI (6 мая 1775 года) мемуар «Remontrance», в котором объяснял несправедливость взимания налогов генеральными крестьянами и предупреждал короля о ненависти, порождаемой их деятельностью. Он советовал упростить и разъяснить законы; «нет хороших законов, — говорил он, — кроме простых». Король полюбил Малешерба и назначил его министром королевского двора (июль 1775 года). Стареющий либерал убеждал Людовика поддержать Турго, но советовал Турго не пытаться проводить слишком много реформ сразу, так как каждая реформа будет вызывать новых врагов. Генеральный контролер ответил: «Что вы хотите, чтобы я сделал? Потребности народа огромны, а в моей семье мы умираем от подагры в пятьдесят лет».75
В январе 1776 года Турго поразил Францию шестью эдиктами, изданными от имени короля. Один из них распространял на Париж свободу торговли зерном и прекращал деятельность множества контор, связанных с этой торговлей; вытесненные таким образом чиновники присоединились к его врагам. Два эдикта отменили или изменили налоги на крупный рогатый скот и сало; крестьяне ликовали. Другой отменил corv ée — двенадцать или пятнадцать дней неоплачиваемого труда, который ежегодно требовался от крестьян для поддержания мостов, каналов и дорог; отныне эта работа должна была оплачиваться за счет налога на все нецерковное имущество; крестьяне радовались, дворяне жаловались. Тюрго вызвал еще большее