призвал все слои населения присоединиться к «национальному демократическому правительству», пояснив, что когда-нибудь в ДРА придет социализм – но только после плавных реформ. Также Кармаль провозгласил амнистию, пообещал освободить узников Пули-Чархи, предложил беженцам вернуться домой и поведал, что уже готова новая временная конституция ДРА, которая закрепляет почетное место ислама в жизни страны.

Утром 28 декабря кабульское телевидение объявило, что новое правительство обратилось за помощью к СССР в соответствии с договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве (1978) – в ответ на провокации «иностранных врагов». Сам Кармаль приехал в Кабул 1 января 1980 г. Большинство афганцев считало его советской марионеткой – и не ошибалось.

Кремль стремился всецело контролировать ситуацию. В декабре 1979 г. заместитель председателя Совета Министров СССР Николай Владимирович Талызин (1929–1991) пригласил высокопоставленных афганских чиновников на торжественный прием в кабульский отель «Интерконтиненталь» – и по завершении празднества все они были арестованы. 4 января 1980 г. глава советского МИДа Андрей Андреевич Громыко (1909–1989) проинформировал своего афганского коллегу Шаха Мухаммеда Доста (род. 1929) о ключевых аспектах международной политики ДРА. В феврале Кабул посетил председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов (1914–1984) – он сообщил новому афганскому руководству, что Москва ожидает от него объединения фракций «Хальк» и «Парчам» в рамках НДПА; усилий по улучшению отношений с племенными вождями и муллами; возвращения государства к нормальной хозяйственной деятельности и модернизации армии. На встрече обсуждался и вывод ОКСВ из Афганистана – по оптимистичным прогнозам его можно было осуществить через год-полтора.

Легкость, с которой советские войска вошли в Афганистан и взяли под контроль основные города и дороги, была обманчивой. Британцы достигли аналогичных успехов в 1838 г. – в начале Первой англо-афганской войны, которая продлилась почти три года. СССР сумел растянуть кампанию на девять лет.

Новость о вводе ОКСВ в ДРА шокировала Запад. Пресса окрестила эти события «захватом» и «оккупацией»; подобные термины фигурируют в зарубежной литературе и поныне. Американский президент Джимми Картер назвал действия Кремля «нападением», «чрезвычайно серьезной угрозой миру» и «нарушением Устава Организации Объединенных Наций», а объяснения Брежнева – «полностью неадекватными и вводящими в заблуждение».

Картер предупредил, что СССР не может «вторгнуться на территорию соседа безнаказанно», – но санкции вредили США больше, чем Советскому Союзу, и не приветствовались американцами. Например, Штаты урезали поставки зерна в СССР с 25 млн тонн до 8 млн тонн – и американские фермеры протестовали, потеряв огромные доходы, в то время как Аргентина и другие страны компенсировали Кремлю импорт по более низкой цене. Москва также обошла эмбарго Вашингтона на продажу высоких технологий, покупая их в Европе. Запрет рыбной ловли в американских водах и задержка открытия консульств в Нью-Йорке и Киеве не возымели серьезных последствий. Зато бойкот Олимпиады-1980 в Москве под руководством США[624] привел к тому, что советские спорсмены завоевали больше всех медалей – 195. Проанализировав ситуацию, администрация Картера приняла теорию, согласно которой ввод ОКСВ в Афганистан интерпретировался как часть империалистического натиска на морские порты и нефть Персидского залива – то есть Вашингтон разыгрывал старую карту, актуальную для Российской империи XIX в. Президент анонсировал «доктрину Картера», на основании которой Штаты обязались ответить силой на советскую экспансию в регионе Персидского залива. Впрочем, как только ОКСВ застрял в Афганистане, дальнейшее продвижение советских войск казалось весьма сомнительным, – но события 1979 г. надолго определили советско-афганские отношения.

14 января 1980 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию № A/RES/ES-6/2 «Положение в Афганистане и его последствия для международного мира и безопасности», в которой выразила «глубокое сожаление» и обеспокоенность судьбой беженцев, а также призвала вывести «все иностранные войска» из ДРА. Резолюция не имела обязательного характера: за нее проголосовало 104 страны, против – 18, воздержались – 18. Позже в 1980 г. аналогичные резолюции вынесли Движение неприсоединения и Организация Исламская конференция.[625]

Так или иначе, многие государства – особенно бывшие союзники и сателлиты СССР из числа стран третьего мира – критиковали политику Кремля в Афганистане. Советник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский (1928–2017) подтвердил, что ЦРУ начало помогать моджахедам еще в июле 1979 г. – однако впоследствии он ратовал за более интенсивную программу помощи. Это воодушевляло мусульманские (в том числе и формально светские) страны, для которых Афганская война была в первую очередь джихадом против «неверных». В 1980 г. американский министр обороны Гарольд Браун посетил КНР – и Пекин согласился предоставить душманам автоматы, гранатометы и зенитные орудия через Пакистан; для Китая это был выгодный и безболезненный способ доставить неприятности своему советскому конкуренту. Кроме того, Штаты получали оружие из Египта, Саудовской Аравии и Индии – и переправляли в ДРА. Европа, напротив, выступала за мирное урегулирование конфликта, ибо, по мнению большинства европейских правительств, Вашингтон чересчур остро реагировал на происходящее – принимая во внимание относительную неважность Афганистана в стратегическом плане и с учетом того, что никто все равно не мог ничего поделать.

После смерти Тараки и Амина – а также при поддержке СССР – Бабрак Кармаль наконец-то получил шанс реализовать политический подход, который он отстаивал с первых дней существования НДПА, а именно – привлечь некоммунистов к государственным делам. Однако стратегия Кармаля могла сработать лишь в апреле 1978 г. – в самом начале Саурской революции. К тому моменту, когда Советы поставили его во главе ДРА, миллионы афганцев уже примкнули к оппозиции. Патриотические воззвания генсека к народу звучали как насмешка – ведь афганские города были заняты солдатами атеистической зарубежной державы.

Кармаль учредил «правительство национального единства», куда вошли 28 министров (подавляющее большинство из них являлось парчамистами, несколько человек принадлежали к фракции «Хальк» и еще трое не были членами НДПА). 2 января 1981 г. генсек объявил о создании Национального фронта Отечества – зонтичной организации НДПА, нацеленной на расширение социальной базы коммунистического режима. Первый съезд состоялся 15 июня – по официальным данным, на нем присутствовало около полумиллиона делегатов, которые представляли все слои афганского общества: профсоюзные деятели (200 тыс. человек), молодежные активисты (25 тыс. человек), женщины, муллы, крестьяне и др. Впрочем, Национальный фронт Отечества не продемонстрировал особой активности. По замечаниям наблюдателей, в реальности на съезде было максимум несколько тысяч делегатов – в основном членов «Парчама».

Кремль скептически относился к радикальным преобразованиям в Афганистане. В 1980 г. Кармаль провозгласил политику невмешательства в жизнь тех племен, которые откажутся от борьбы с правительством, – особенно в районах возле пакистанской границы. Кабул возобновил выплаты традиционных субсидий влиятельным кланам. Летом 1981 г. генсек объявил, что в земельную реформу внесены изменения – отныне конфискации не подлежали земли офицеров и провластных ханов. Крестьяне, добровольно отправившие сыновей на службу в армию, получали приоритет при распределении конфискованных угодий.

Тем не менее Советы поняли, что у НДПА нет ни народной поддержки, ни ресурсов и навыков для того, чтобы обрести ее в ближайшем будущем. Тогда мушаверы обратились к проверенному методу – воспитанию подрастающего поколения в советском духе. К 1982 г. 40 тыс. детей в возрасте с 10 до 14 лет числились пионерами и активно доносили на родителей, учителей и одноклассников. По достижении 15 лет они вступали в Демократическую молодежную организацию (аналог комсомола), дежурили в публичных местах и распространяли пропагандистские материалы. Лучших «комсомольцев» принимали в НДПА. Беспризорников, осиротевших во время войны, помещали в интернаты и учебные центры, которые курировала ХАД. Тысячи школьников отправили на учебу в СССР.[626] Школьная программа была переписана, в нее ввели политические занятия и уроки русского языка. Набор в вузы упал до 5000 человек (в конце 1970-х гг. ежегодно зачисляли около 15 тыс.); преподавателей-немарксистов уволили.

Бабрак Кармаль активно использовал мусульманскую риторику – например, называл ввод ОКСВ «волей Всевышнего». С апреля 1980 г. все государственные документы начинались с ритуальной фразы: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного». Временная конституция ДРА официально закрепила верховенство ислама – и правительство пыталось создать ислам в советском стиле, чтобы он работал на благо государства. Впервые в истории Афганистана возник мусульманский департамент, позже ставший министерством по делам хаджа[627] и религии, – он контролировал фонды мечетей и суфийских орденов. На эти деньги отремонтировали более 500 мечетей по всей стране и возвели десятки новых (только в Кабуле – 34). Мулл привечали в правительстве и умоляли присоединиться к Совету мусульманских ученых. Провластных мулл и улемов поощряли – в частности деньгами и талонами на продукты питания и предметы