— Кто там? — негромко спросил он, расстёгивая кобуру. — Чего прячешься?

— Начальник, это я, Сеня! — громким шёпотом донеслось в ответ. — Поговорить бы прямо сейчас, капитан… Дело есть!

Участковый чуть расслабился, узнав говорившего, и оставил оружие в кобуре. Это был Сеня, один из его добровольных информаторов в районе, мелкий хулиган, любящий иногда покататься на угнанных автомобилях. Парню девятнадцать лет, вроде бы уже взрослый но иногда ведёт себя как подросток. Ступил на кривую дорожку с пятнадцати лет, якшался с одной из банд, пытался «подняться» но не вышло…

Трошкин познакомился с ним в марте, когда Сеня прямо на его глазах пытался угнать хлебный фургон, пользуясь тем что его водителю срочно понадобилось посидеть на толчке. Опять покататься ему захотелось, видите ли!.. До этого Константин его жалел, мать парня трудилась в поте лица, чтобы хоть немного помочь сыну, а тот из-за юношеского максимализма этого не ценил и хотел большего… Но, поймав Сеню возле фургона в самый последний момент, жёстко пригрозил что такое милосердие проявляет к нему в последний раз. Потом взял его за плечо и пошёл к нему домой, где пришлось немного раскрыть его матери чем занимается её сынок. Та расплакалась, клялась что её Сеня исправится и больше никогда таким заниматься не будет, но Трошкин не поверил. Весь его опыт бывшего оперуполномоченного говорил ему что это крайне маловероятно.

Пользуясь своими недавно наработанными связями в Марьиной роще Константин не только помог его матери найти более оплачиваемую работу но и сделал то же самое для самого Сени. Тот, как ни странно, оказался не лишён благодарности и, видимо, чувствовал себя в долгу перед новым участковым. С тех пор, пользуясь своим положением около криминального элемента, Сеня иногда рассказывал Трошкину о всяких делах или слухах в районе. Да, он стал «стукачом», причём добровольно, но капитан много разговаривал с ним и всячески убеждал что тот делает благое для всех честных советских людей дело, не даёт распоясаться преступности. Нет, никаких серьёзных вещей Сеня конечно же ему не говорил, да и кто из серьёзных воров стал бы откровенничать с такой мелкой шоблой? Но пару раз его информация уже помогала Трошкину выйти на след преступников. И его тайный визит сюда, к отделению, явно значит что у Сени снова есть что поведать…

Капитан чуть поморщился, спустившись по ступенькам. Рана на ноге, полученная в Финляндии, зажила но хромота осталась, да к тому же иногда ныла при перемене погоды. В памяти снова встали горевшие на узкой лесной дороге грузовики и броневики, отчаянные крики его товарищей, падающих в снег, захлёбывающиеся очереди финских «максимов»… И уже привычно отбросил эти воспоминания, сосредоточившись на смутно видневшейся фигуре, стоявшей возле дерева почти в полной темноте.

Та чуть отступила, махнув рукой, и участковый шагнул следом за ним, выйдя из круга освещения лампы висевшей над входом в отделение.

— Ну, здорово, Сеня… Опять по ночам гуляешь, приключения ищешь? Хоть бы о матери подумал, паразит… — беззлобно укорил его Трошкин, подойдя к нему вплотную.

— Вот не надо, капитан, упоминать мою мамашу, не надо! — задиристо ответил парень, шмыгнув носом для убедительности. — Я вам, конечно, благодарен за всё… Но не надо!

— Да ладно тебе, не ершись! — усмехнулся он, дружески хлопнув того по плечу как равного. — Я ж так, ради уважения, жалко мне её… Всё, молчу-молчу! Ну тогда говори почему пришёл? Ведь ты же не просто так решил ко мне прогуляться, верно? Что-то интересное в районе случилось?

Сеня некоторое время молчал а потом как-то неуверенно ответил:

— Да как сказать, капитан… Оно вроде бы ничего особенного… Так, мелочовка.

— Ну-ну… — хмыкнул Трошкин, подавив желание снова вынуть папиросы и закурить. Так-то никто не запрещает, только вот Нина потом отказывается с ним целоваться. Сама курить бросила и намекает что ему бы стоило сделать то же самое. — Выкладывай свою мелочовку, Сеня. Глядишь что из неё и крупное глянет…

— Да я тут пару недель назад один грузовик угнал… — нерешительно признался парень.

— Опять⁈ — разозлился участковый, враз забыв про желание закурить. — А ведь ты же мне обещал! Выходит, тебе плевать на своё собственное слово? Какой же ты мужик после этого, Сеня?

— Да не для себя я! — запальчиво воскликнул тот, но сразу опомнился и снизил тон. — Меня попросили… Для одного человека. Не мог же я ему отказать, сами понимаете…

— Тьфу ты! — раздражённо сплюнул Трошкин, медленно остывая. Сеня, конечно, не сказал имя того кто попросил, но Константин сам это сразу понял…

Некий Иван Николаевич был авторитетным вором, которого знала вся криминальная Москва. Жил он здесь же, в Марьиной роще, и вертел отсюда всякие свои делишки. Отношения с ним у участкового были сдержанными и ровными. Вор старался не гадить в своём районе а капитан подчёркнуто нейтрально с ним общался, если была нужда. Потому как предъявить ему было нечего. Словом, не друг и не враг, а так…

Честно говоря, Трошкин бы не отказался прихватить Ивана Николаевича с поличным, да где там? Тот начал свой криминальный путь ещё при царе и опыта у него, чтобы не светиться самому, хватало. И любой самый распоследний «босяк» скорее себе язык бы проглотил чем ляпнул что-то против такого авторитета в уголовном мире. А уж дать против него официальные показания… Это вообще из области фантастики. Вот и приходилось периодически видеться с этим уже пожилым но полным внутренней силы вором.

Один раз получилось так что Трошкин встретил его на улице в тот момент когда гулял под ручку с Ниной. Иван Николаевич шёл навстречу и, увидев их вместе, вдруг широко улыбнулся. Вежливо поздоровался с обоими, пожелал приятной прогулки и ушёл. Вроде бы ничего особенного, но участкового с тех пор преследовало чувство будто вор был удовлетворён тем что увидел знакомого милиционера гуляющего с той кто тоже имеет отношение к криминалу. Словно, ощутил нечто общее между ними… Лишь сама Нина сильно смутилась и опустила голову. И это та кто смело и далеко посылала всяких мелких уголовников без всякого страха!

— Ну и зачем ему этот грузовик? — не мог понять участковый. — Что-то перевезти?

— Говорю же, не знаю, гражданин начальник! — цыкнул Сеня, воровато оглядываясь вокруг. — Только, думаю я, не для себя он… Когда я этот тарантас пригнал то рядом