и это снится мне до сих пор. А еще помню, как одного местного крестьянина, у которого в подполе нашли склад взрывчатки, перед расстрелом заставили самому рыть себе могилу, после чего его тело завернули в свиную шкуру. Повстанцы устраивали склады оружия рядом с мечетями, надеясь, что там оружие никто не будет искать, но мы все равно его находили. Города, которые сопротивлялись неделями, наша артиллерия в конце концов ровняла с землей вместе с мирным населением. Потом все успокоилось вроде бы. Но сейчас там опять большие волнения. Скорее всего, в ближайшие месяцы придется принять резолюцию о вводе туда полноценного контингента.

— А почему бы вам не отпустить алжирцев? Они же все равно говорят по-французски, и когда через пару лет независимости они начнут голодать и им как воздух понадобятся деньги, они на коленях приползут к вашим же парижским банкирам и будут согласны принять все условия. К тому же вам тогда не пришлось бы каждый год принимать такое количество беженцев.

— Это невозможно, потому что наше правительство состоит из идиотов. Они ничего не понимают в политике, для них страх поражения и падение популярности хуже, чем море человеческих жертв. Пока к рулю не вернется великий де Голль и не разгонит всех этих кретинов, кровь в Алжире будет литься все сильнее. Парламент тоже не посмеет пойти против мнения общества, которое в основном желает, чтобы Северная Африка оставалась французской.

Дэвид Рокфеллер вытер губы салфеткой. У него в голове уже созрел многоэтапный план. Это дело займет много времени, потребует сотни перелетов по всему миру и участия самых влиятельных людей. Зато в конце туннеля — поистине золотое сияние: триумфальное шествие освобожденных народов к независимости под аплодисменты всего мира с последующей почти бесплатной передачей их ресурсов западным, но теперь в основном американским, а не европейским, как раньше, корпорациям. Но это было дело не ближайшего времени.

В последний, третий день конференции слово от имени организаторов взял Иосиф Ретингер. Его долгая пламенная речь сводилась к тому, что европейским странам не выжить поодиночке перед лицом советской угрозы. Кроме того, границы между странами, таможенные пошлины, раздельные денежные и банковские системы — все это тормозило экономической рост Западной Европы.

— Наш континент и так мал, а теперь коммунисты откусили от него еще треть территории. Жители восточноевропейских стран будут смотреть из-за «железного занавеса» на соседей: чехи — на австрийцев, югославы — на Италию, жители Восточного Берлина — на граждан Западного. Мы победим коммунизм, только если наглядно покажем им превосходство нашего строя, экономики, демократии! Для этого надо избавиться от национальных барьеров. Соединенные Штаты Европы — моя великая мечта, и я уверен, что когда-нибудь, пусть даже после моей смерти, она сбудется!

Оратор явно рассчитывал на аплодисменты, но в зале были слышны лишь редкие покашливания. Идея казалась слишком революционной. Однако она быстро дала свои ростки. Жаркие споры о том, возможно ли хотя бы частичное объединение некоторых соседних европейских государств, не прекращались даже во время прощального ужина. Спустя два года, под впечатлением от кровавого подавления антикоммунистического восстания в Будапеште, идея о сближении стран Западной Европы уже активно обсуждалась повсюду, а еще через год был создан Общий рынок, предписывающий снятие всех таможенных барьеров в торговле между странами Западной Европы. До единого политического союза было еще далеко, но и этот шаг стал важнейшим для общеевропейского процветания.

Решения по трем главным вопросам первого заседания Бильдербергского клуба были довольно быстро реализованы. Вотум недоверия западной элиты к коммунистам вылился в дальнейшее нагнетание «холодной войны», гонку вооружений, вплоть до Карибского кризиса 1963-го, когда мир встал на грань ядерной катастрофы. Вектор на объединение Европы привел к устранению пошлин, а позже, в 1990-х, — к фактическому отказу от национальных границ, к единой валюте и общей банковской системе. К 1961 году большая часть бывших колоний, включая большинство стран Африки, стали независимыми государствами. Однако после короткого всплеска энтузиазма стало понятно, что проигравшими в этом процессе были именно колонии, оставшиеся один на один с миллионом своих проблем, которые они не могли решить. А победителями — бывшие метрополии, скинувшие с себя ответственность, но оставившие в карманах ежегодные многомиллиардные прибыли. Самим бывшим колониям, особенно в Африке, независимость принесла лишь голод, войны и тотальную коррупцию местных властей.

Вернувшись в Нью-Йорк, Дэвид Рокфеллер устроил праздничную вечеринку, для которой на один вечер был арендован весь Карнеги-холл. Новый формат оперативных ежегодных совещаний с быстрым принятием важных решений вызвал полное одобрение сильных мира сего. Заседания Клуба, за которым закрепилось название Бильдербергский, стали ежегодными. За десятилетия их формат расширился: общее количество ассоциированных членов Клуба превысило триста человек. Впрочем, подавляющее число делегатов, как правило, приглашают только для обсуждения какого-то одного, специального, вопроса, главные же решения принимаются узким составом Исполнительного комитета Клуба, включающего всего около десяти человек.

В своих мемуарах Дэвид Рокфеллер писал, что люди, считающие Бильдербергский клуб — его детище — аппаратом управления миром, вызывают у него смех, так же как и журналистские сказки о теориях заговора. А уже в следующей главе рассуждает о новом мировом порядке, наступление которого Клуб обязан резко ускорить. Очевидное противоречие этих двух тезисов один из тайных правителей мира словно и не замечает.

Что каждый год решает этот Клуб — по-прежнему строгая тайна. В семидесятых участники одной из встреч вспоминали о долгом интимном разговоре на заключительном ужине Дэвида Рокфеллера с малоизвестным тогда сенатором Джимми Картером. Через несколько месяцев Картер выставил свою кандидатуру на президентских выборах США и одержал в них уверенную победу. Это можно было бы списать на случайность, если бы на рубеже девяностых на таком же ужине «старый лис» не наставлял бы так же долго, тепло и по-отечески другого молодого политика — губернатора штата Арканзас Билла Клинтона.

Одним из пунктов совещания, прошедшего в середине 2010-х, была проблема «маленького человека» в этом мире. Что делать с миллиардами людей, обслуживающих мировую элиту, но не ощущающих на себе благ экономического прогресса? Занятые нудной работой, которую они вскоре тоже потеряют из-за роботизации, едва дотягивающие от получки до получки, всегда по уши в кредитах и долгах, больше всего на свете боящиеся увольнения или выхода на пенсию, обрекающих их и вовсе на жалкое, полунищенское существование.

Что решили по этому вопросу представители мировой элиты? Собираются ли они хотя бы для вида протянуть руку помощи уходящему в пучину бедности бывшему среднему классу, предпочли оставить все как есть или задумали вообще что-то страшное?

Об этом Джеку через какое-то время