— Я прямо сейчас свяжусь с ними, — она перекидывает вьющиеся светлые локоны на одну плечо, демонстрируя ключицы и глубокое декольте. Игнорируя все её внешние «успехи», я захожу к себе в кабинет, делаю несколько звонков и несколько заметок в некоторых документах.

Через пару в дверь стучатся, когда я прошу войти, моя секретарша одаривает меня доброжелательной улыбкой.

— Станислав Юрьевич, Варламов очень рад, что вы перенесли встречу на сегодня и будет у вас чуть меньше, чем через сорок минут. Я провожу его к вам, когда он приедет.

— Хорошо, — сухот отвечаю я, кладя мобильный на стол. — Ты можешь не приходить ко мне по каждому вопросу, тебе для чего интерком? — я указываю взглядом переговорное устройство, после чего она извиняется и выходит, не теряя лица. Я не увольняю её только потому, что у неё максимально высокий уровень стрессоустойчивости.

Ближайшие несколько часов я максимально погружён в работу, но мои мысли всё равно где-то далеко. В нашем доме, где она сейчас хорошо проводит время с отцом. Встретившись с представителем нотариуса, проверив обновленные планы и проекты в ноутбуке и приняв ещё несколько звонков, я утверждаю график по встречам на следующую неделю и заканчиваю дела.

Не знаю, как я жил без неё двадцать девять лет, если сейчас с трудом выдерживаю и нескольких часов. Нет, с трудом я выдерживаю минут десять, а дальше уже разрываюсь на части и считаю оставшееся время до встречи с ней. Добираюсь до дома я так быстро, как только могу — иногда даже проезжая на красный и выжимая максимальную скорость среди огромного потока машин.

Когда я отказываюсь дома, фонари уже горят по периметру. Они включаются автоматически каждый день в шесть вечера. Уже подхожу к двери, когда вижу, что на другой сторону двора в гостевом домике открыты балконные двери и внутри горит свет.

Значит, они там.

Находу снимая пиджак и кладя себе его на предплечье, я иду через весь сад к гостевому домику. Бассейн был и основном доме, но в это место она влюбилась, когда я показал ей его — бассейн здесь больше, джакузи, место для отдыха, стол, огромные и мягкие диваны, плазменный телевизор.

Издали через огромные по размерам окна я вижу, что Полина сидит на полу, опустив ноги в бассейн, её отец находится в своей коляске рядом с ней.

Когда я подхожу ближе, я слышу голос её отца и останавливаюсь в дверях. Они оба сидят ко мне спиной и не слышат, возможно, из-за шума джакузи.

— Т-ты ведь знаешь, что я желаю тебе т-только добра и хо-очу, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю, папа, — отвечает Полина, водя указательным пальцем по поверхности воды.

— Он ведь на-амного тебя с-старше.,

Мои руки сжимаются в кулаках. Чувствую, как ноздри расширяются и желваки играют на лице. Если он хочет даже попытаться настроить её против меня, я уничтожу его, лишу его даже подобия жизни, как и обещал.

Каким бы слабым и ничтожным он ни был, он остаётся её отцом. И она прислушивается к его мнение.

— Он уже с-сделал тебе больно о-однажды разве нет? Когда т-ты даже не разговаривала с-со мной?

Моё раздражение немного спадает и грудь опускается, когда я вспоминаю тот момент — её несчастные глаза, заполненные тоской и предательством. Когда она узнала, что я женат и больше не захотела видеть меня.

Да, я сделал ей безумно больно, даже если и не собирался этого делать, даже если просто не успел развестись с женой.

Я жду, что на это скажет Полина, когда её голова опущена, а пальцы продолжают создавать исчезающие узоры на воде.

— Мама тебе тоже делала больно, — я слышу грусть и борьбу в её голосе. — Но ты за всё продолжаешь её прощать.

— М-мама много на себе тянула, д-доченька. Ты ведь знаешь.

— Я знаю, но я не просила её тянуть меня.

— М-милая, она ведь в-всё-таки твоя мама. А этот м-мужчина, он может в один момент просто в-выкинуть тебя на улицу.

— Может, — отвечает Полина. Пытаясь выглядеть бестрастно, я делаю шаг, но прежде чем что-то сказать, слышу, как она продолжает: — Любой человек может меня выкинуть на улицу, начиная с мамы.

Моя бедная девочка. Конечно, она не может доверять мне, не сейчас. Мне предстоит тяжёлая работа, прежде чем она довериться мне полностью. И клянусь перед собой, что взяв её на свои руки, никогда не уроню — даже если сам буду падать.

— Полина, — говорю я, когда вхожу и мои туфли соприкасаются с белой плиткой. Она оборачивается и быстро встаёт на ноги, подбегая ко мне.

— Ты немного опоздал, — она подходит ко мне, слабо улыбаясь.

— Прости, милая. Мне пришлось сегодня немного поработать. Надеюсь, ты хорошо провела время с отцом? — я перевожу на него сердитый взгляд, пока он молча наблюдает.

— Да, всё прекрасно.

— Может, ты хочешь, чтобы папа остался у нас на ночь.

Её глаза горят яркими огоньками, даже несмотря на их разговор.

— Да, а можно?

— Конечно. Мы можем приготовить ему спальню для гостей. Как вы сами на это смотрите?

— Я сейчас приготовлю! — радостно пищит Полина, прижимаясь ко мне, прежде чем высокить наружу и побежать через весь двор в дом.

Когда мы остаёмся в помещении только вдвоём, я подхожу к нему ближе. У меня нет цели причинить ему вред, но я никому и ничему не позволю препятствовать моим отношениям с Полиной.

— Услышь меня на этот раз, потому что третьего предупреждения не будет.

— Ты м-можешь повторять это с-сколько угодно раз. Я-я её отец.

— Я её будущий муж.

Распуская запонки, я закатываю рукава. Прочистив горло, продолжаю:

— Но мне импонирует, что тебе не всё равно. Я уже говорил, я не собираюсь припятствовать вашим встречам, только эти встречи никак не должны влиять на её отношение ко мне, — я кладу пиджак на спинку дивана и возвращаюсь к нему. — Я объясню. Она разочаруется в твоём мнении и может потерять с тобой связь. Мне бы было легче от этого, но я знаю, что это сделает её несчастной. Лишь только поэтому я хочу, чтобы ваши встречи и общение продолжалось. Это то, чего она хочет. Не иди против меня, потому что Полина останется со мной. При любых обстоятельствах. Кто бы что ни делал.

Он смотрит прямо мне в глаза, не говоря ни слова. Он упрямый, но не идиот, поэтому я уверен, что смысл моих слов дошёл до него. Я смогу прекратить это общение в один