— Я всегда буду стеной для тебя. Стеной для наших детей и нашей семьи. Никогда не сомневайся во мне, моя девочка.

— Я не сомневаюсь, — уголки её губ приподнимаются. — Это невозможно.

Дотронувшись до её плеч, я помогаю ей подняться.

— Мне уже лучше, — отвечает она, видя уже назревающий вопрос в моих глазах. — Пойдём, я хочу рассказать Сене, какие имена мы выбрали для малышей.

— Какие имена ты выбрала, — напоминаю я.

— Ты был не против любых имён, — хихикает она. — И они очень сочетаются с отчеством. Эдиан Станиславович. Эмиль Станиславович. Это красиво, правда?

— Это очень красиво, — подтверждаю я, целуя её в губы и чувствуя, как она улыбается.

Той самой улыбкой, ради которой я готов металл превратить пыль, из-за которой я готов умереть, благодаря которой каждый день я держусь на плаву и вижу смысл.

Она — единственный мой смысл, который вынашивает сейчас наших детей. И я недостоин её, я не заслуживаю того, чтобы ангел был в моих руках, но я сделаю всё, чтобы мои руки стали для него раем.