Катя прерывисто вздохнула и на секунду прикрыла глаза. Господи, вот это страх перед папашей!

— Я не знала, где тебя искать, — сказала она. — Мысль об адресе пришла сразу. Я уговорила папу высадить меня возле автобусной остановки. Он уехал, я позвонила Ане и сказала, что случайно прихватила твою флешку, которая выпала у тебя из сумки на дне рождения Димы. Я ее машинально сунула в карман, а потом про нее забыла.

— Какую флешку? — удивилась я. — У меня с собой никакой флешки не было.

— Правильно, не было, — терпеливо продолжила Катя. — Я искала повод, чтобы найти тебя.

— И ты его нашла, — хмыкнула я. — Неужели все так серьезно?

Катя медленно кивнула.

— Аня не сразу рассказала, где ты живешь. Попросила привезти флешку ей, а потом она якобы вернет ее тебе. Но я настаивала.

— По-моему, можно было просто попросить у нее номер моего телефона.

— Я и попросила, но уже после. Но звонить не стала. Решила сразу приехать.

А девушка была странной. Разве не легче было созвониться со мной, чтобы договориться о встрече? Или вообще пообщаться не вживую, а по мобильнику? Но Катя, похоже, легких путей не искала.

— Мы могли бы созвониться, все верно, — угадала она мои мысли, — но иногда лучше глаза в глаза, понимаешь?

— Понимаю. Ты своего добилась, — усмехнулась я и заглянула в ее чашку. — И почти все допила. Налить еще?

По идее, она должна была отказаться, потому что мы все выяснили, и для этого хватило нескольких минут. Но Катя с готовностью протянула свою чашку.

— Я с удовольствием.

— Хорошо.

Пирожки тетя Мила пекла знатные. Идеальные. Катя только при мне схомячила две штуки, а сколько же съела до моего появления? Я тоже не отставала, впрочем. На нервной почве проснулся зверский аппетит.

А Катя, похоже, совсем расслабилась.

— Отец не знает о Дмитрии и не должен знать, — повторила она. — Ему неизвестно, что я в курсе, что они когда-то вместе работали. Дима сам рассказал. Ему я тоже не сразу призналась в том, кто мой отец. Моя фамилия не Полетова, я ношу мамину. Родители никогда не состояли в официальном браке. Просто время было такое, мода на совместное проживание, но без штампа в паспорте. Девяностые, им было тогда по двадцать с небольшим. Папа рассказывал, что они с мамой хотели расписаться, но откладывали, откладывали, а потом и забыли об этом. Это не помешало им завести двух детей. У меня есть старший брат, Денис. Он военный, работает в Питере.

Кажется, она решила выложить всю свою биографию. Интересно зачем? Но разговор надо было как-то поддерживать. А вдруг расскажет что-нибудь интересное?

— Ты прости меня за то, что я поднимаю больную тему, — пробормотала я, — но Волков сказал, что твои папа и мама больше не живут вместе.

Катя опустила голову.

— Именно так. Тридцать лет были вместе, а потом в один миг все разрушилось.

Я ее понимала. Не в том смысле, что сама прошла через подобное. Моя история была иной, но не менее грустной. Мама умерла, а отец женился на другой. Папе я этот серьезный шаг простить так и не смогла. На первый взгляд совершенно не та ситуация, но боль и обида не прошли до сих пор, несмотря на то что время, как утверждают сумасшедшие оптимисты, непременно должно вылечить тех, кого ранила жизнь. Нет, это уже не вылечишь. Хотя Катины родители живы, случившееся будет напоминать о себе до конца жизни.

— Но сейчас я не про папу и маму, — встряхнулась девушка. — Я про Димку. Про весь этот ужас…

Она издала сдавленный звук, но тут же взяла себя в руки.

— Дима — любимый мой человек, Женя. И хорошо мне с ним, и плохо. Пусть это звучит пафосно и глупо, я ведь вон какая молодая и не мудрая, да? Так ведь многие думают? Но я ведь не только что с ним познакомилась. Мы полтора года знаем друг друга, и за это время ничего у меня к нему не прошло. Влюбилась сразу. В гости к себе он меня привел спустя полгода после знакомства. Сказал, что тянул с визитом, потому что Маша и Артур — практически мои ровесники. Боялся, что не примут. Маша, правда, нос задрала сначала, но это было только один раз. Артур сразу же стал надо мной шутить и до сих пор может ляпнуть что-то, после чего бывает очень обидно. Но это потом я поняла, что он всегда такой. И совершенно не жестокий. Причина не во мне. В принципе, я не вызываю у Диминых детей приливов острой любви. Скорее, наши отношения очень прохладные. Может, они терпят меня ради отца? Даже не знаю.

— Может быть, они подумали, что ты собираешься стать их мачехой? Вы с Дмитрием съезжаться не планировали?

Катя отрицательно покачала головой.

— Мы не жили в одной квартире с Димой, я не собиралась к нему переезжать. Об этом даже разговора не было. Опять же, из-за детей. Да и Аня…

— А что Аня?

— Я так и не поняла, кто она в их семье, какой у нее статус? Просто друг для всех или кто-то другой? Порой она вела себя так сурово, что и меня принималась строить. Но не на ту напала — я быстро дала ей понять, что в списках подчиненных не числюсь. Только тогда она успокоилась. А вообще-то она меня всерьез не воспринимает. Относится ко мне так, будто я человек, от которого нет никакого толку, но и выгнать жалко.

Слушая Катю, я вспомнила Дмитрия в день его рождения. Девушка мягко пыталась урезонить его, но все было бесполезно. Не выдержав, она ушла. Но чего же именно она не выдержала? Тогда мне казалось, что ее добило поведение нетрезвого Замберга, но сейчас мое мнение изменилось. Ее доконало иное — она пыталась исправить ситуацию в одиночку. Остальные тоже не сидели сложа руки, увещевали Дмитрия, но делали они это только со своей стороны. Не поддерживали Катю, не разговаривали с ней, не обращались к ней. Не утверждали ее правоту. Словно отгородились, специально дав понять, что она им чужая, даже если думает точно так же, как они.

Я все больше утверждалась в мысли, что теперь, когда Замберга нет рядом, Катя ощущает вокруг себя пустоту. Ей даже не с кем из присутствующих на пятидесятилетии Дмитрия было поговорить об этом. Только я смогла обсудить с ней хоть что-то. И наш с Саймоном внезапный визит к Волкову заставил ее воспринять меня не