Шрифт:
Закладка:
Занятие нашлось всем, а ТУБу пришлось включить вторую скорость. Мей была довольна, что наконец-то она дома, она весело болтала с ТУБом и была так довольна, что он уже работает у них в школе… и Алешкин никак не мог сказать ей всю горькую правду.
Днем она направилась в Женский Салон с какими-то заказами. Алешкину позвонил Бухов.
— Готовься! — сказал он. — К нам едет ревизор.
— Уже?
— Уже приехал. С тем самым тестером, который тебе нужен. Мои автоматы проверяет.
— Ну и как?
— Один погрузчик забраковал. Биозащита запаздывает на пятьдесят миллисекунд.
— Строгий дядя!
— А где ты видел ревизора ласкового? Про уборщицу твою знает, конечно. Удивился весьма, как это мы тут посмели инструкцию нарушать. Я ему объяснил, как мог. Он на тебя хочет лично посмотреть. Не столь на тебя, сколько на твои документы.
— Понимаю.
— Так что, приезжай!
Алешкин хмуро и неторопливо усаживался за руль «Кентавра».
ТУБ открыл ему ворота сам, хотя они и могли открываться автоматически.
— Ты оставайся здесь, — сказал Алешкин. — Нечего тебе там делать. Нужен будешь… сами приедут за тобой. Молись, пока своему кибернетическому богу, Норберту Винеру, что ли…
Инспектор встретил Алешкина весьма сурово, но, просмотрев его документы, несколько подобрел.
— Что ж, лично я не против, чтобы он поработал в школе, под вашим наблюдением, разумеется. Инструкция инструкцией, но жизнь обгоняет правила. А ваш эксперимент весьма интересен — первый опыт общения наших роботов не со взрослыми, а с детьми. Очень любопытно. И профессиональные наблюдения ваши — педагога и кибернетика — весьма были бы нам полезны. Но в вашей истории одно плохо, понимаете?
— Почему он падает…
— Именно, почему он падает… Вы говорите, что объективных причин нет, я вам верю, как специалисту, Если причина в киберлогике, тогда его участь будет решена, вы понимаете. Но киберлогика отказывает весьма редко и, как вам известно, выключает обычно цепь питания. А здесь не так. И это мне непонятно. Будет лучше, если я приеду в школу и сам посмотрю все на месте.
Домой Алешкин вернулся не особенно веселый, Мей встретила его на крыльце.
— Я думала, ты в школе, — сказала она. — Пора обедать, я послала за тобой ТУБа.
— В школу?
— Конечно. А в чем дело, Альешкин?
— Садись в машину, скорее. Я расскажу тебе все по дороге.
Дурное предчувствие не обмануло Алешкина. Электромобиль Срочной Помощи они встретили еще на дороге.
ТУБ упал и сбил Космику.
10
У нее оказался перелом руки, да еще она получила при падении легкое сотрясение мозга, и врачи разрешили разговаривать с ней только на следующий день.
Алешкин и Мей присели возле кровати.
Рука у Космики была на растяжке, ей было больно, но она крепилась и старалась не плакать. Вид у нее вроде был не плохой, только румянец_сошел со щек.
— Мы спускались по лестнице, а я держала его за руку. Он хотел убрать руку, а я все равно держала ее. Я все следила, чтобы он не упал.
— За какую руку ты его держала?
— Вот за эту, за левую.
«Все понятно, перила на лестнице с левой стороны, ему не за что было ухватиться».
— Его от нас… заберут? — спросила она.
— Не знаю. Наверное, заберут.
— Он же не виноват. Он оттолкнул меня в сторону, когда начал падать, а я хотела его поддержать.
— Почему он упал?
Космика замолчала.
— Ты же видела, как он падал. Может быть, у него подвернулась нога?
— Я не знаю, — тихо ответила Космика.
Личико у нее начало краснеть. Мей неотрывно смотрела на нее и сейчас тревожно взглянула на Алешкина.
— Или он запнулся?
— Я… я не знаю…
И тут Космика внезапно расплакалась.
Мей пересела к ней ближе, обняла ее, погладила ласково.
— Ты плохой следователь, Алешкин… Ты поезжай в школу, ТУБ один там с Инспектором. А мы с Косми-кой еще поговорим. Как женщина с женщиной.
Мей шутила, хотя по мнению Алешкина шутить было не над чем. Но он послушался, постарался улыбнуться Космике и ушел, оставив их вдвоем.
В вестибюле школы он увидел Квазика, который сидел на ступеньках той самой лестницы хмурый и насупленный и карманным ножом строгал сухой сучок кипариса. Стружки сыпались на ступеньки, и автощетка, высовываясь, заметала их под лестницу.
Увидя Алешкина, он встал.
— Вы из больницы? Как там… как Космика?
— Ничего Космика. Полежит немножко, потом опять бегать будет.
Алешкин взял у него нож, сложил его.
— Положи в карман, А то еще пальцы обрежешь.
Квазик переступил с ноги на ногу, потупился, но не уходил.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Тогда Квазик поднял голову. Черные жаркие — материнские— глаза его были печальны.
— Зачем она хотела его удержать? — сказал он. — Разве его можно было удержать, он же вон какой тяжелый. Пусть бы падал. Ничего бы ему не сделалось.
— А Космика думала иначе. Она боялась, что ТУБ может ушибиться.
Квазик недовольно дернул плечом, хотел сказать что-то, но Алешкин перебил его решительно:
— Все дело в том, что она относится к ТУБу иначе, нежели ты.
И тогда Квазик заговорил горячо и запальчиво:
— А вы считаете, что она правильно к нему относится, правильно, да? Что робота можно любить?
«Смотри-ка, — удивился Алешкин, — уж не ревность ли здесь ребячья? Ох, плохой я педагог, ничего не понимаю в нынешних мальчишках. Но что же ему ответить?..»
— Тебе кажется, что робота любить нельзя… — сказал он. — Потому что это машина… Ну, а ненавидеть его можно?
Инспектора он нашел в своем кабинете. ТУБ стоял возле стола, его контрольный щиток был вскрыт. На столе лежал тестер обратной связи, от которого шли разноцветные провода.
Инспектор положил на стол отвертку.
— Как там девочка? — спросил он. — Да, плохо все закончилось. ТУБ мне уже рассказал. Запнулся, она пыталась его поддержать. Если бы не пыталась, ничего и не было бы. Вот так… Проверил я его киберлогику, вроде бы все нормально. Отлично работает блок условных понятий, просто жалко… А вот почему упал, не знает. Не должен падать, а падает. Может быть, какая-нибудь сложная перебивка сигнала на поврежденную ногу, которую мы ни определить, ни исправить в кустарных условиях не можем, И разрешить ему работать не имеем права. Придется составить акт.
— Я понимаю, — тихо сказал Алешкин.
В это время загудел вызов видео. Он извинился, повернул к себе видеофон. Это была Мей.
— Я из больницы, — сказала она. — Космика хочет видеть Квазика.
— Он где-то здесь. Сейчас я его пошлю.
