Занятие нашлось всем, а ТУБу пришлось включить вторую скорость. Мей была довольна, что наконец-то она дома, она весело болтала с ТУБом и была так довольна, что он уже работает у них в школе… и Алешкин никак не мог сказать ей всю горькую правду.

Днем она направилась в Женский Салон с какими-то заказами. Алешкину позвонил Бухов.

— Готовься! — сказал он. — К нам едет ревизор.

— Уже?

— Уже приехал. С тем самым тестером, который тебе нужен. Мои автоматы проверяет.

— Ну и как?

— Один погрузчик забраковал. Биозащита запаздывает на пятьдесят миллисекунд.

— Строгий дядя!

— А где ты видел ревизора ласкового? Про уборщицу твою знает, конечно. Удивился весьма, как это мы тут посмели инструкцию нарушать. Я ему объяснил, как мог. Он на тебя хочет лично посмотреть. Не столь на тебя, сколько на твои документы.

— Понимаю.

— Так что, приезжай!

Алешкин хмуро и неторопливо усаживался за руль «Кентавра».

ТУБ открыл ему ворота сам, хотя они и могли открываться автоматически.

— Ты оставайся здесь, — сказал Алешкин. — Нечего тебе там делать. Нужен будешь… сами приедут за тобой. Молись, пока своему кибернетическому богу, Норберту Винеру, что ли…

Инспектор встретил Алешкина весьма сурово, но, просмотрев его документы, несколько подобрел.

— Что ж, лично я не против, чтобы он поработал в школе, под вашим наблюдением, разумеется. Инструкция инструкцией, но жизнь обгоняет правила. А ваш эксперимент весьма интересен — первый опыт общения наших роботов не со взрослыми, а с детьми. Очень любопытно. И профессиональные наблюдения ваши — педагога и кибернетика — весьма были бы нам полезны. Но в вашей истории одно плохо, понимаете?

— Почему он падает…

— Именно, почему он падает… Вы говорите, что объективных причин нет, я вам верю, как специалисту, Если причина в киберлогике, тогда его участь будет решена, вы понимаете. Но киберлогика отказывает весьма редко и, как вам известно, выключает обычно цепь питания. А здесь не так. И это мне непонятно. Будет лучше, если я приеду в школу и сам посмотрю все на месте.

Домой Алешкин вернулся не особенно веселый, Мей встретила его на крыльце.

— Я думала, ты в школе, — сказала она. — Пора обедать, я послала за тобой ТУБа.

— В школу?

— Конечно. А в чем дело, Альешкин?

— Садись в машину, скорее. Я расскажу тебе все по дороге.

Дурное предчувствие не обмануло Алешкина. Электромобиль Срочной Помощи они встретили еще на дороге.

ТУБ упал и сбил Космику.

10

У нее оказался перелом руки, да еще она получила при падении легкое сотрясение мозга, и врачи разрешили разговаривать с ней только на следующий день.

Алешкин и Мей присели возле кровати.

Рука у Космики была на растяжке, ей было больно, но она крепилась и старалась не плакать. Вид у нее вроде был не плохой, только румянец_сошел со щек.

— Мы спускались по лестнице, а я держала его за руку. Он хотел убрать руку, а я все равно держала ее. Я все следила, чтобы он не упал.

— За какую руку ты его держала?

— Вот за эту, за левую.

«Все понятно, перила на лестнице с левой стороны, ему не за что было ухватиться».

— Его от нас… заберут? — спросила она.

— Не знаю. Наверное, заберут.

— Он же не виноват. Он оттолкнул меня в сторону, когда начал падать, а я хотела его поддержать.

— Почему он упал?

Космика замолчала.

— Ты же видела, как он падал. Может быть, у него подвернулась нога?

— Я не знаю, — тихо ответила Космика.

Личико у нее начало краснеть. Мей неотрывно смотрела на нее и сейчас тревожно взглянула на Алешкина.

— Или он запнулся?

— Я… я не знаю…

И тут Космика внезапно расплакалась.

Мей пересела к ней ближе, обняла ее, погладила ласково.

— Ты плохой следователь, Алешкин… Ты поезжай в школу, ТУБ один там с Инспектором. А мы с Косми-кой еще поговорим. Как женщина с женщиной.

Мей шутила, хотя по мнению Алешкина шутить было не над чем. Но он послушался, постарался улыбнуться Космике и ушел, оставив их вдвоем.

В вестибюле школы он увидел Квазика, который сидел на ступеньках той самой лестницы хмурый и насупленный и карманным ножом строгал сухой сучок кипариса. Стружки сыпались на ступеньки, и автощетка, высовываясь, заметала их под лестницу.

Увидя Алешкина, он встал.

— Вы из больницы? Как там… как Космика?

— Ничего Космика. Полежит немножко, потом опять бегать будет.

Алешкин взял у него нож, сложил его.

— Положи в карман, А то еще пальцы обрежешь.

Квазик переступил с ноги на ногу, потупился, но не уходил.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

Тогда Квазик поднял голову. Черные жаркие — материнские— глаза его были печальны.

— Зачем она хотела его удержать? — сказал он. — Разве его можно было удержать, он же вон какой тяжелый. Пусть бы падал. Ничего бы ему не сделалось.

— А Космика думала иначе. Она боялась, что ТУБ может ушибиться.

Квазик недовольно дернул плечом, хотел сказать что-то, но Алешкин перебил его решительно:

— Все дело в том, что она относится к ТУБу иначе, нежели ты.

И тогда Квазик заговорил горячо и запальчиво:

— А вы считаете, что она правильно к нему относится, правильно, да? Что робота можно любить?

«Смотри-ка, — удивился Алешкин, — уж не ревность ли здесь ребячья? Ох, плохой я педагог, ничего не понимаю в нынешних мальчишках. Но что же ему ответить?..»

— Тебе кажется, что робота любить нельзя… — сказал он. — Потому что это машина… Ну, а ненавидеть его можно?

Инспектора он нашел в своем кабинете. ТУБ стоял возле стола, его контрольный щиток был вскрыт. На столе лежал тестер обратной связи, от которого шли разноцветные провода.

Инспектор положил на стол отвертку.

— Как там девочка? — спросил он. — Да, плохо все закончилось. ТУБ мне уже рассказал. Запнулся, она пыталась его поддержать. Если бы не пыталась, ничего и не было бы. Вот так… Проверил я его киберлогику, вроде бы все нормально. Отлично работает блок условных понятий, просто жалко… А вот почему упал, не знает. Не должен падать, а падает. Может быть, какая-нибудь сложная перебивка сигнала на поврежденную ногу, которую мы ни определить, ни исправить в кустарных условиях не можем, И разрешить ему работать не имеем права. Придется составить акт.

— Я понимаю, — тихо сказал Алешкин.

В это время загудел вызов видео. Он извинился, повернул к себе видеофон. Это была Мей.

— Я из больницы, — сказала она. — Космика хочет видеть Квазика.

— Он где-то здесь. Сейчас я его пошлю.