не поймут и не примут того, что жизнью можно жертвовать ради тропы. Это предопределение проводников. Мало кто из нас остается цел, и я был не только мечником Хартленда.

— Да, Гала. Я пойду один. Я умею скользить среди теней и хранить в жемчуге снаряжение и припасы. Иногда удается ими воспользоваться. — Гала удивленно округлила глаза.

— Скользить среди теней — это как? — Я подвинул ей свою берестяную кружку для новой порции напитка. Говорить дальше хотелось все меньше. Гала молча, налила ее до краев, я отпил глоток.

— Это как видеть сны, Гала. Только ты понимаешь, что они реальны. Однажды я потерялся в тенях. Ослеп. Так бывает с проводниками, когда они теряют тропу. Там меня нашел Зрячий Ангел и вывел из них. Но у него не было тела. Потому я дал ему имя для того, чтобы он смог продолжать то для чего живет — оставлять следы.

— Он демон?!!! — Гала отпрянула назад и кожа на ее лице стала белой. Зря, Конечно же, зря я снял кольцо. Я взял его со столешницы и надел на палец снова. Какая разница узнает Диана или нет об этом разговоре? Если бы я отказался его снять, может быть, Гала и не стала задавать мне столько ненужных вопросов.

— Да, Гала. Можно сказать и так. Гуанганап приговорил его к тому, чтобы он постоянно искал тропу к трону Маат и пометил подаренное ему тело серебряной прядью в волосах.

— Поэтому он, никогда не остригает их. Да?

— Да, Гала, он никогда не стоял у алтаря, и за ним никто не идет следом. — Гала вдруг смутилась.

— Но, он так красив, Мастер, и серебряная прядь в его волосах очень нравится девам обители. — Я покачал головой.

— Разве ты видела некрасивого демона, Гала? — Гала допила то, что было в ее кружке. Упруго поднялась из-за стола, и зашла ко мне за спину. Я молчал. Она коснулась седой пряди у моего виска и начала накручивать ее себе на палец. Не скажу, чтобы это было неприятно, но я по-прежнему оставался зол.

— Твоя жена богиня смерти. Твой учитель демон Гуанганапа. Ты скользишь среди теней и хранишь припасы в жемчуге воспоминаний. Ты можешь дарить имена и ищешь тропу к трону Маат. У тебя такая же седая прядь как у Зрячего Ангела. Ты тоже не стрижешь волос. Кто ты? Мечник! Кто ты на самом деле? — Я положил изуродованную в юности левую руку на стол.

— Шрамы бывают только у людей, Гала! Даже, если за их столом каждый день пируют боги. — Она зашла вперед и присела на корточки. Посмотрела мне в глаза снизу вверх.

— Ты примешь легенду идущего впереди?

— Какую?

— Мастер, мечник Хартленда, павший на тропе, ведущей к трону Маат… — Да, наверное, это было неплохой легендой для идущих следом. В ней не было ничего избыточного, ничего лишнего и ею можно было гордиться. Обо всем остальном им, пожалуй, не следовало знать. Я посмотрел на золотое кольцо с арабской вязью на своем пальце. Все-таки снял его и положил на стол. Что будет после того как Гала погасит свечу, Диане тоже знать было не обязательно.

Я проснулся от того, что солнце пробивалось красным сквозь сомкнутые веки. Открывать глаза не хотелось, я втянул в себя воздух. Подушки пахли ромашкой и мятой. Постель сухими луговыми травами, а волосы Галы пахли Галой, тонко чисто и сладко. Я потрогал губы пальцами. Да. Так бывает. Правда, очень редко. Слюна Галы тоже осталась на моих губах, и я ощущал ее сладковатый привкус. У влюбленных и страстных дев в моменты близости холодеют губы. Почему то это запомнилось в моих жизнях. Таким образом, легко определить для кого ты по-настоящему дорог. Словам дев верить нельзя. Люблю и ненавижу, легко укладывалось в их головах на одних и тех же полках. Я коснулся под одеялом горячего бедра Галы и открыл глаза. По ее волосам, на виске проваливаясь и преодолевая с трудом волосок за волоском, ползла к солнечному свету в окне красная в черных пятнах божья коровка. Забралась на розовое аккуратное полупрозрачное ушко и попыталась взлететь. У нее не получилось. Я подставил ей указательный палец. Красивое насекомое ловко взобралось на него, приподняло жесткие надкрылья, расправило почти невидимые лепестки под ними и зажужжало едва слышно. Я протянул руку ближе к полуоткрытому окну.

— Божья коровка лети на небеса. Там твои детки кушают конфетки… — Вчера, мечник Хартланда все-таки сдался в плен и плен был чудесным. У меня давно не было столь глубокого и здорового сна. Я не верил в приметы, но сейчас, почему- то хотелось верить. Если божья коровка покидает твой палец и улетает в высокую небесную синь — значит, все будет хорошо. Пусть…

— Мечник! — Гала не поворачиваясь ко мне, едва проснувшись, попыталась меня отчитывать. Хотя. Ничего кроме улыбки это у меня не вызвало.

— Тебе снова снились сны, и ты искал какую то, Тиамати! — Я пожал плечами и проследил, как божья коровка улетает в отрытое окно все выше и выше.

— Я проводник… Я вижу сны каждую ночь. Что с того? — Я подул Гале на ухо, она закрыла его ладонью и повернулась ко мне лицом.

— Она красива? — Мда… Этот вопрос, который задают девы, стоило бы высечь в камне.

— Очень красива, Гала. Очень… — Гала уцепила меня за подбородок с отросшей бородой. — Красивее меня? — Я покачал головой.

— Вы разные. Как я могу сравнивать вас? — Я подпер свое ухо ладонью и смотрел в лицо Галы. За нарочитой хмуростью и сведенными бровями, все-таки скрывалась легкость и нега. Ей понравилось то, что произошло ночью.

— И она, разумеется, богиня! — Я кивнул.

— Да, богиня. Я же пирую с богами каждый день…

— Ты ее любишь? — Гала стала дергать меня за подбородок из стороны в сторону. Я, в общем, не особо сопротивлялся. Я решил, что пока не выберусь из постели, я не стану мечником.

— Я бы так не сказал, Гала.

— Но, ты хочешь с ней близости…

— Это вряд ли…

— Почему? — Гала отпустила мою щетину и, похоже, было на то, что удивилась по- настоящему.

— Ну, во-первых, потому что ее мать Маат, а отец Гуанганап. Зачем мне ссориться с богами?

— А во-вторых?

— Ну, а во-вторых. Тиамати — дракон, а с драконами у меня как то не очень. — Гала рассмеялась в голос. Бросила мне на лицо подушку и легко соскочила с постели. Я с удовольствием подглядывал за ней в небольшую щель между подушкой и одеялом. Гала, уверенная в то,