она начнет задавать вопросы, по-другому просто не могло быть.

— Кто она, Мастер?! — Спрятаться даже на день в обители Зрячего Ангела все-таки не получилось.

— Диана. Богиня смерти. — Гала уронила деревянное ведро, в которое начала собирать чистое белье. Закрыла губы мокрыми ладонями. Я взял с края купели полотенце. Выбрался из нее и молча, стал вытирать воду со своего тела. Гала не единожды видела меня обнаженным, и я не чувствовал смущения. Я чувствовал иное. Чувствовал, как она становится настолько отдаленной, насколько это вообще может быть.

— Ты ее любишь? — Я пожал плечами.

— Не, знаю, Гала. Так предопределено. Невозможно идти всеми тропами сразу. — Теперь я начал чувствовать смущение. Гала уходила из моего круга и, почему-то стало досадно. Неведение всегда хранило таких, как она, но спасти, увы, не могло. Я натянул чистую рубаху штаны, посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

— Ты обещала покормить пастуха, если его прическа перестанет быть похожей на гнездо сороки. — Я пригладил мокрые волосы. Гала неожиданно протянула руку и потрогала седую прядь у виска.

— Зрячий Ангел стал седым, когда вернулся с тропы, ведущей к трону Маат. Ты пойдешь дальше? — Я кивнул.

— А потом?

— Я не знаю, Гала. Никто не знает. — Гала вышла в комнату, и стала собирать еду на стол. Я присел на низкую скамью и тряхнул головой. Да на миг показалось, что это и мой дом. Но он оказался для меня слишком мал.

— Мастер, здесь? — Скрипнула входная дверь и, склонив голову под невысокой притолокой, в комнату вошел Зрячий Ангел.

— Да! — Заторопилась Гала. — Но он еще не поел. — Я вышел навстречу своему учителю и пристально посмотрел в глаза.

— Тропу к трону Маат можно увидеть только с вершины башни, которую ты мне обещал, Мастер. Стило и пергамент у тебя с собой?

— Да, разумеется. — Я быстро оделся в привычную одежду мечника. Посмотрел на клинок и с удивлением для себя понял, что его можно с собой не брать. Взял походную сумку и перекинул через плечо. Гала стояла у дверей, сложив руки на груди, разозлившись на весь мир. Я улыбнулся. Притянул ее за подбородок и поцеловал в упрямые губы.

— Я вернусь и попробую каждое из твоих блюд. — Мы вышли с учителем во двор. Подошли к округлой поляне, где Зрячий Ангел хотел построить башню.

— Вот здесь, Мастер. Ты все знаешь. — Он развернулся и пошел в мастерскую, он тоже оставлял следы и посвятил этому всю свою жизнь. Да, разумеется, я все знал. Мы долго и много говорили о его башне для размышлений. Зрячий Ангел тоже искал Маат, но не нашел. Теперь он хотел хотя бы видеть тропу, ведущую к ее трону. Я присел на корточки. Вытащил пергамент и развернул его на земле. С одной стороны он уже был изрисован городами, церквями и стенами. Обратная сторона пока оставалась чистой. На ней я и решил построить башню. Я с увлечение водил по пергаменту стилом, а напротив, рождалась башня. Огромные подогнанные черные камни аккуратно укладывались в круглый фундамент. Из белого кирпича стали вырастать стены, обводя вход и смотровые окна. Башня росла все выше, и навершие я закончил той самой комнатой, о которой просил учитель. Из дубового бруса. С окнами, открывавшими взор на все четыре стороны света. К вечеру работа была закончена полностью. Я поднялся на ноги и задрал голову вверх. Крышу башни уже облюбовали для своих посиделок галки и шумной компанией искали себе место для того, чтобы устроиться удобнее. Я улыбнулся. Лестницу, ведущую на вершину башни, я сделал из дерева. Специально таким образом, чтобы она скрипела при каждом шаге с одной ступени на другую. Как будто бы отсекая своей необычной мелодией все мирское. Все — таки для размышлений нужны были особые условия. Я уплыл в своих мыслях далеко от обители Зрячего Ангела в Золотой город, залитый вечными дождями. Когда то мы были в нем вместе с Дианой, и я попросил его нарисовать ее портрет. Я заплатил ему за работу две медных монеты. Тогда для него это было вполне приличной платой. Когда — ни будь, Диана обязательно расскажет об этом. А пока…

— Мастер! — Гала стояла за моей спиной, уперев в бока голые руки. Рукава рубашки она подобрала выше. По всей видимости, трудилась в доме. Склонив голову на бок и нахмурив брови, она старалась сделать свой голос особенно грозным, но у нее плохо получалось. Я улыбнулся.

— Ты обещал попробовать мою стряпню! И ты многое мне обещал! — Я неспешно поднялся. Свернул пергамент. Убрал его и свинцовое стило в сумку. Что я еще обещал ей? Кроме того, что поем?

— Пойдем… — Гала развернулась и пошла по направлению к своему домику. Я, не спеша и постоянно оглядываясь на башню, следовал за ней. Гала так и не сказала ничего про мою постройку, и мне, почему то было немного обидно. Как-то совсем по детски. Почти так же когда мама не замечает твоего бумажного парусника, специально поставленного тобой на стол для всеобщего одобрения. Для идущих следом не нужно ничего кроме гордости тобою тех, кто идет впереди. Простая истина, но почему-то многие забывают о ней.

Мы вместе вошли в дом, Гала поставила высокий деревянный стул перед накрытым столом и заставила меня сесть. Ее чрезмерное усердие раздражало меня и настораживало. Но, тем не менее, я был голоден и, с удовольствием, протянул руку к столовым приборам.

— Пожалуйста, сними его. — Гала, сидевшая на таком же высоком стуле по обратную сторону стола, пристально смотрела мне в глаза. Я отложил в сторону нож и вилку.

— Снять, что? — Мне очень не нравилось, когда кто-то пристально смотрел, как я ем. Создавалось ощущение, что меня не угощают, а я ем пищу, приготовленную для кого-то другого.

— Сними кольцо, Мастер. Я не хочу, чтобы Диана знала, о чем мы говорим. — Вот так-так. Трапеза, скорее всего, уже закончилась. Я с сожалением осмотрел остатки начатых блюд и те, к которым я еще не прикоснулся. Завтра меня будут ждать новые тропы. Хотелось бы искать их с полным желудком. Я снял золотое кольцо с арабской вязью с пальца и положил на край стола. Гала поднялась на ноги. Достала с полки небольшую шкатулку из дуба с красивой резьбой в виде листьев. Поставила ее на стол и достала из нее желтую жемчужину. Подула на нее горячим дыханием и отодвинулась назад. Жемчуг засиял сполохами. Развернулся предзакатным розовым светом в подкрашенных им облаках. Темно-зеленой травой. Быстрой чистой речкой, через которую