лед в моих костях брал верх. В любом случае ванна больше не доставляла удовольствия. Боль вернулась, а с ней и тошнота, еще усилившаяся от вихря злобных воспоминаний, которых не избежать. О телах, о залитом кровью поле и о пепельно-серых раздувшихся языках мертвецов за холодными губами.

Кто-то, наверное, помог мне подняться из ванны. Кто-то, наверное, помог вытереться и одеться, но я не слышала слов и не чувствовала прикосновений – просто вдруг поняла, что потягиваю что-то горячее из пиалы с синей каймой, а вокруг шаркают чьи-то шаги. Матрас для сна был нагрет, но подушка воняла сыростью.

Я легла, но покоя это не принесло. Едва закрывая глаза, я опять возвращалась в Кой, заставляла тело офицера ходить, говорить и лгать, и знала, что в любую минуту кто-то может заметить, что у него перерезано горло. Мое горло? Страх казался реальным, но прежде я никогда не видела переулка, где срывала одежду с мертвого, никогда не видела той надвратной башни и стражников, с разинутыми ртами смотревших, как я перерезаю противовес на воротах.

Кой должен был пасть. Мы должны были найти Знахаря. И мне нужно было освободиться.

* * *

Ощущение растерянности не отступило, и, когда на другой день я вошла в мастерскую, Саки со Знахарем уже были на месте, а Кочо сидел на скамейке с пером в руке.

– Ходячая смерть номер три, – произнес Знахарь. – Доложи.

Я перевела взгляд с богочеловека на сидевшую позади него Саки.

– Я… – Немигающий взгляд Знахаря остановился на мне. – Я устала, и все болит, но… кажется, все хорошо.

Он с прищуром скользил взглядом по моему телу, но не с похотью, как большинство мужчин, а бесстрастно и хладнокровно, как лекарь. Для меня это было ново и необычно, почти так же, как и вопрос о том, как я себя чувствую.

– Начинаем вхождение. День четырнадцатый сезона дождей, года 1390-го. Ходячая смерть номер три находится в устойчивом состоянии духа, хотя и изнурена после вчерашней сессии. Рана на ее икре, нанесенная мной по пути, выглядит неплохо, заживает, и теперь, когда освоено хождение с тростью, беспокоит гораздо меньше.

Сказав так, Знахарь указал мне на кресло, которое я занимала вчера.

Я села, прислонила трости к подлокотнику. Да, вчера было неприятно, и сегодня, конечно, будет не лучше, но еще реален шанс обрести свободу, только недосягаем.

– Саки, попытайся еще раз отдельно извлечь душу хозяйки, – продолжил Знахарь. Если снова не выйдет, извлекаешь обе. Попытайся их переставить в другом порядке, посмотри, что работает, а что нет. Кочо, тебе достаточно хорошо видно?

– Да, господин.

– Хорошо. Начинаем.

Передо мной появилась госпожа Саки, ее брови были напряженно нахмурены. От ее прикосновения я содрогнулась, но, как и днем ранее, ничего не произошло – кроме того, что она помрачнела еще сильнее. Она сменила руку, коснулась другой моей щеки. По-прежнему ничего. Я вцепилась в подлокотники кресла, стараясь уловить смысл ее действий, но, как и с мыслями Кайсы, не услышала ничего. А потом меня мягким усилием потянуло вперед и опять опустило в кресло, в тело, остававшееся полностью неподвижным.

Молодая женщина выпрямилась и покачала головой. В комнате было тихо, только Кочо царапал пером по бумаге.

– Переходи ко второму испытанию.

– Если вы позволите, еще минуту: закончить это.

Видимо, отсутствие ответа было молчаливым согласием. В этот выпавший мне миг покоя я бросила взгляд на окно. Там потоком лился солнечный свет, посылая стрелы золота через ближний рабочий стол. Ставня чуть приоткрыта, и снаружи чирикали птицы – веселее, чем подобало бы ситуации. Природа никогда для меня ничего не значила, но я так соскучилась по прикосновению этого света. Чувство растерянности усилилось. Надо было бежать прочь отсюда, пока не поздно, но…

«Свобода».

– Готово, мастер.

Госпожа Саки снова склонилась надо мной, тронула холодными пальцами мою щеку. Меня опять потянуло вперед, только на сей раз до конца, и я, невесомая, оказалась в теплой туманной тьме, внутри головы Саки. Меня окружал огромный работающий механизм ее разума, и в то же время я могла видеть себя ее глазами. Мой рот открылся, чтобы заговорить, но Саки опять подалась вперед, и мое тело обмякло в кресле.

«Здесь становится тесновато, – по-хозяйски произнес чей-то голос. – Добро пожаловать в тело Саки Ларот».

Кайса тоже была вместе с нами, но не отзывалась, скрываясь в тени моего подавленного сознания.

Без тела время мало что значило, и я понятия не имела, долго ли там болталась – не я сама, не часть Саки, а просто куча разрозненных мыслей и воспоминаний. Она ненадолго возвращала меня в мое тело, чтобы дать заново насладиться его твердыней, а после снова выдергивала, жонглируя нами, как клоун. Ей то и дело приходилось останавливаться и записывать что-то, нажимая на перо с яростной скоростью. Слова Знахаря, когда тот говорил, звучали отстраненно, но не становились менее отчетливыми оттого, что приходили через чужие уши. После его слов Саки снова и снова писала, пока наконец-то моей кожи не коснулся холодок мастерской и я снова не оказалась в жестком кресле, измученная и больная.

– Лечати сейчас принесет тела, господин, – сказал Кочо.

– Хорошо. – Знахарь встал передо мной. – Ходячая смерть номер три, – произнес он. – Одну из двоих душ удалить легко, а другую – нет. Я хочу определить причину. Когда вы разделяетесь, всегда ли в мертвое тело уходит одна и та же душа, а другая всегда остается на месте?

Слово «да» едва не сорвалось с моих губ, но попало в засаду сомнения. Я же помнила, как Джонус кричал кисианцам, так же ясно, будто кричала сама. Когда я раскинула его руки, они подчинились не сразу, словно мышцы сами решили, что уже не нужны.

– Я… я не знаю.

Безупречное лицо Знахаря омрачил хмурый взгляд.

– Не могу понять, как ты можешь не знать. Ты, душа, с которой я сейчас говорю, ты когда-нибудь прежде ходила, находясь в мертвом теле?

Мне опять хотелось ответить «нет», но сомнения затуманили все.

– Не знаю, – сказала я. – Помню, что я это делала, но также помню, что и не делала.

Знахарь выпрямился, переглянулся через мое плечо с Саки, а потом обернулся к Кочо.

– Сделай дополнительную пометку. Разработать ряд тестов для определения, в какой степени души внутри Ходячей смерти сливаются, разделяя свой опыт. С Первой и Второй Ходячими смертями подобного не проявлялось, но троих подопытных недостаточно, чтобы делать выводы.

– Да, господин.

– Саки, – продолжил Знахарь. – В данный момент нам придется удовлетвориться выяснением, которая из душ войдет в труп, если удалить обе.

Видимо, она кивнула или поклонилась, потому что Знахарь зашагал прочь, и его сандалии цокали по полу так же мерно, как звучали слова.

Как и в прошлый раз, Лечати принес два тела, и пляска началась заново. Я все время понимала, где нахожусь – в своем теле или же в мертвеце, – но во время перемещений все кружилось и расплывалось, повторяясь снова и снова. Наконец Знахарь приказал остановиться, и я осталась сидеть, облизывая высохшим языком отдающие пеплом губы.

– Итак, ничего, – сказал Знахарь, расхаживая теперь с яростной энергичностью. – Неожиданно. Я не вижу причины, по которой ты не могла бы извлечь душу Ходячей смерти из тела и поместить в труп, ведь, в отличие от душ нормальных, для нее эта дорога привычна. – Казалось, он вопрошал весь мир. – Есть ли разница между методом удаления душ из тела, который используешь ты, и тем, по которому действует Ходячая смерть?

Вопрос был встречен молчанием. Знахарь остановился.

– Мне нужно осмыслить то, что мы выяснили. Сеанс завершен. Пусть Лечати уносит тела.

Знахарь вышел мимо темнокожего молодого человека в дверном проеме. Лечати посмотрел вслед хозяину, а потом перевел вопросительный взгляд на Кочо, который бросил перо и теперь потирал запястья.

– Нехорошо? – спросил он.

– Нет ответов, одни вопросы.

– Э-э-э… – молодой человек, казалось, зажевал то, что собрался сказать, и смотрел так испуганно, что Кочо бросил тереть запястья.

– Что такое?

Лечати откашлялся.

– Я… я был в городе и узнал кое-какие новости.