Краем глаза Чижик заметила движение.

– Кто здесь? – шепнула она, но тут же поняла, что знает ответ. Подвижный шов, который она так часто видела, вновь оказался рядом.

На этот раз девочка не сделала попытки дотянуться до него. На это у неё не было сил. Она замерла и следила за тем, как он медленно движется к ней. Сам.

Интересно.

Как будто этот шов живой и обладает собственной волей. Хочет общаться, но не любит, когда его преследуют. Может быть, получится его приручить, словно шнырка?

Чижик продолжала наблюдать.

Шов был теперь прямо напротив неё. Завис, чуть подрагивая. Наверняка он в любой момент готов был вновь ускользнуть.

– Я сейчас не в настроении знакомиться, – буркнула Чижик и махнула рукой. Шов дёрнулся в сторону, но тут же вернулся.

Она махнула рукой ещё раз, и всё повторилось.

Чижик неожиданно улыбнулась.

– Ты явился, чтобы скрасить моё заточение?

Она протянула руку, на этот раз собираясь прикоснуться к краешку нити. Сделала это очень осторожно, чтобы не спугнуть ускользающий шов.

Пальцы нащупали бархатную поверхность. Чижик направила на неё поток силы чаронита, и шов неожиданно разошёлся в стороны, образовав небольшое светящееся окно в пространстве.

Девочка с осторожностью заглянула туда, откуда повеяло свежестью и ароматом цветущего луга. По ту сторону окна лежал мир, чем-то похожий на привычный, но в то же время немного другой. Чижик внимательно рассматривала поляну, поросшую ярко-зелёной травой и цветами. Какие-то мелкие животные копошились в траве. Пролетела птичка размером с бабочку. Пролетела задом наперёд!

«Интересно, там внутри безопасно?» – подумала Чижик. Чара Линн предупреждала, что нельзя пересекать границы миров, но сейчас ей так хотелось выбраться из этого мрачного чулана.

Она осторожно протянула руку, и ладонь оказалась по ту сторону окна. Ощутила солнечное тепло и ветер, обдувающий кожу.

– А что, если… – Чижик хотела сказать это вслух, но вдруг замолчала.

Вздохнула тяжело.

Что, если зайти в этот мир? Пройти совсем немного, а выбраться уже в другом месте? Не окажется ли она за пределами чулана, сделав всего несколько шагов в чужом мире?

Чем больше Чижик об этом думала, тем больше склонялась к мысли, что нужно рискнуть. Окошко, открывшееся перед ней, вдруг расширилось настолько, что стало больше походить на дверь.

Ну вот же, выход!

Мир явно приглашал её внутрь.

«Как бы поступила Эльда на моём месте?» – подумала Чижик. И сразу улыбнулась, потому что ответ был очевиден. Эльда не боялась рисковать. Она бы действовала, а не сидела в ожидании помощи.

И Чижана решилась.

Глубоко вдохнув, она переступила границу чужого мира. Пробежала несколько шагов по траве, оглянулась и увидела, как окошко за ней затягивается. Чуть-чуть испугалась, но тут же заметила, что вокруг неё пространство по-прежнему пронизано нитями. И она запомнила, как выглядят швы, ведущие в мир Чароводья. Семицветные, словно радуга, такие не перепутаешь с другими.

Она найдёт выход.

Прямо сейчас найдёт.

Или чуть погодя…

Чижик наклонилась, чтобы получше рассмотреть маленьких существ, прячущихся в траве.

– Великий Змей, да это же котята!

Маленькие пушистые котята. Любопытные и совсем не пугливые. Так и хотелось взять их на руки и погладить.

Чаронит кольнул её, напоминая о том, где они оказались. И неожиданно вернулся страх остаться здесь, заблудиться в чужом мире. Чижик осмотрелась.

Ну вот, один из ближайших радужных швов.

Она прикоснулась к нему рукой, пропуская через себя силу. Её чаронит начал иссякать, но всё же у него ещё хватило сил, чтобы открыть окошко. Выпустить хозяйку в привычный мир Чароводья.

Девочка вновь переступила границу и с облегчением обнаружила, что вернулась назад. Как и предполагала, она оказалась за пределами чулана и даже за пределами спортивной раздевалки. Она выбралась на поле для тренировок.

К счастью, её никто не заметил.

Окно за ней снова затянулось, ускользающий шов закружился вокруг Чижаны, как будто затевая какую-то игру.

– Спасибо тебе, – вслух сказала девочка, испытывая искреннюю благодарность.

Она чуть ли не бегом бросилась в замок, чтобы взять свои вещи и попытаться успеть на занятие к чаре Линн. Ещё ей очень хотелось насладиться выражением лица Ники, когда та увидит, что Чижик выбралась из чулана.

Девочка бежала, позабыв про усталость и обиду, чувствуя настоящее ликование. Она теперь убедилась в том, что не все другие миры опасны! Узнала, что ускользающий мир можно приручить. И собиралась обязательно вернуться туда, где в мягкой траве играют разноцветные котята.

Глава двенадцатая

Правила чароживописи

Шани всегда была упрямой. И теперь, когда Полумрак считал себя главным в их паре, она не желала сдаваться. Она искала пути, которые снова приведут их отношения к равенству. Хотя бы к равенству. Для начала, а уж потом…

Дальше она не думала. Она поставила цель. И упрямо шла к ней, хотя шаги, которые она совершала, казались невидимыми.

Полумрак хотел власти, и она давала ему почувствовать эту власть.

Полумрак желал разрушений, и она целыми днями пропадала на полигоне, где тренировала разрушительную силу. Она и раньше проводила там немало времени, но теперь чаронит был ненасытен. И она давала ему насытиться.

Шани больше не боялась рикошета, потому что в первую очередь она дала понять Полумраку, что носителя нужно защищать. Сначала защита, потом разрушение. Кажется, он смирился. На какое-то время. Но Шани всегда была настороже.

Единственное, что она оставила себе, – это чароживопись. Когда она рисовала, Полумрак не вмешивался. Для того чтобы он не мешал ей, нужно было насытить его жажду. Потому рисовала Шани по ночам, ловя каждую возможность.

Когда она брала в руки кисти и краски, на неё накатывала волна облегчения, освобождения и новой энергии. Не разрушающей, а созидающей. Полумрак вначале этому противился, но теперь, кажется, примирился. По крайней мере, не мешал.

Шани закончила картину с Лексой и сразу начала новую. На этот раз девочка взяла полотно побольше и полностью погрузилась в работу, воскрешая врезавшиеся в память черты.

Чар Питриг предоставлял ей полную свободу в творчестве, лишь иногда давая советы по технике. В последнее время и вовсе обходился без них. Просто наблюдал.

Но когда мастер увидел новый холст Шани, то на какое-то время потерял дар речи. Потом долго ходил вокруг, кряхтя и вздыхая, глядя, как погружённая в транс ученица накладывает мазок за мазком. На белом холсте проступали черты старой женщины, которая лежала на каменном ложе, окружённая паутиной, сплетённой из длинных седых волос. По волосам бежали огни,