и казалось, вот-вот выскочат за пределы картины. Портрет был ещё не закончен, но чару Питригу чудилось, что нарисованная женщина тяжело дышит, а глаза её закрыты от усталости и скорби.

– Кто это? – всё-таки спросил он, когда Шани оторвалась от работы, чтобы вымыть кисточку в специальном растворе. – Твоя бабушка?

– Что? А, нет. Это чара Ферра.

– Знакомое имя…

– Глава Объединённого ордена. Теперь её нет в живых.

– Очень жаль.

– Мне тоже. – «Особенно мне жаль, что это я убила её», – могла бы добавить Шани, но пожалела чувства добродушного мастера.

– Ты помнишь, я уже говорил, что у тебя талант.

– Ммм…

– Но теперь я уверен в этом. И я… хочу поговорить с тобой о важном.

– Да? – Шани насторожилась, но работу не оставила. Рука её просто зудела от желания рисовать дальше. Использовать любую свободную минуту.

– Я хотел напомнить тебе о правилах чароживописи… – Чар Питриг нервничал и от этого шагал взад-вперёд по мастерской, не находя себе места.

– Я всё помню, – сказала Шани. – Нельзя рисовать людей. Нельзя рисовать в плохом настроении. Нельзя рисовать, когда…

Но мастер прервал её:

– Да-да. Ты всё помнишь, ты умная и талантливая ученица. Но ты никогда не спрашивала, почему так.

– Я прочитала, чар Питриг. В книге. Это очень просто.

– Кхм…

– К тому же переживать пока не о чем, потому что чарокрасок у нас нет, и я никак не могу придумать, где их добыть, – рассеянно сказала Шани, не оборачиваясь к учителю.

– Я, собственно… поэтому и решил напомнить тебе о правилах сейчас, а не тогда… когда будет поздно.

– Почему поздно?

– Я вижу в тебе искру, которая разгорается в пламя, стоит тебе только взяться за кисть. Если в этот момент под руками у тебя окажутся чарокраски, вспоминать о правилах будет поздно.

– Хм, – Шани пожала плечами. – Наверное, вы правы, учитель.

– Рассказать тебе историю, почему нельзя рисовать людей?

Девочка как раз прорисовывала складку на лбу старой женщины и только кивнула в ответ. Болтовня художника не мешала ей сосредоточиться. Если ему хочется рассказать историю, то почему нет? Всегда можно в этот момент думать о своём. А потом сказать, что случайно отвлеклась.

Но Шани ошиблась, предположив, что рассказ чара Питрига не заинтересует её. Вышло как раз наоборот.

– Только я хочу попросить тебя, чтобы всё рассказанное осталось между нами.

– Конечно, учитель.

– Это случилось много лет назад. Я был тогда молодой и очень впечатлительный. Я встретил девушку, которая стала моей единственной любовью в жизни, но… нам было отмерено слишком мало счастья.

– Она вас не любила?

– Нет, любила, но она заболела… Смертельно заболела.

– Целители не помогли? – удивилась Шани.

– Она была получарой… – сказал чар Питриг. – Лекари не могли помочь, а целительницы не лечат никого, кроме чар.

– Она умерла?

– Да.

– Мне очень жаль, – сказала Шани.

– Мне тоже. Но тогда я даже эти два слова произнести не мог, сошёл с ума от горя. И решил вернуть её.

– Что?

– Нарисовать. Да-да, ты правильно поняла. Я нарушил правила. Но я тогда не мог отдавать себе отчёт в том, что делаю. Я очень виноват.

– Вы нарисовали её чарокрасками, – догадалась Шани. Глаза её вспыхнули. – Расскажите, как это было.

– Это было страшно, моя девочка. Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты не повторила моих ошибок. Когда я увидел этот портрет, то сразу вспомнил свою Аюшу. То, что с ней стало.

Шани ждала, пока мастер соберётся с силами, чтобы закончить рассказ. Она почти перестала рисовать, настолько история учителя заинтересовала её. Одно дело – читать о запретах в книге, и совсем другое – услышать из первых уст того, кто нарушал правила.

– Аюша на портрете не ожила, как я надеялся, – наконец выговорил мастер. Это далось ему очень нелегко. – Силы чарокрасок не хватило на то, чтобы оживить человеческую душу.

– Она что?..

– Осталась без души, – сказал чар Питриг. – Двигалась, говорила что-то, но была абсолютно бессмысленной. Похожа на Аюшу, но не она. Мы остались один на один. Я, она и наше общее горе.

– Где она сейчас? – тихо спросила Шани.

– Она до сих пор в картине, моя дорогая, а картина спрятана от человеческих глаз. Она – моё вечное напоминание об ошибке. Иногда я смотрю на неё, но никому не пожелаю пережить это.

Шани помолчала. Кисточка вдруг опустилась, не закончив мазок. Кажется, на сегодня она сделала всё, что могла. Картина отпустила её.

– Спасибо, что рассказали мне, чар Питриг. – Она посмотрела прямо в глаза учителю. – Я понимаю теперь, почему вы так беспокоитесь.

Мужчина смутился, потёр рукой щетинистый подбородок, пригладил усы.

– Может быть, ты понимаешь не до конца. Потому что я… не стал бы рассказывать это тебе просто так.

– Да?

– Шани, – тут голос его понизился почти до шёпота, – я хочу сделать тебе подарок.

Шани недоумённо молчала, а учитель продолжал взволнованно говорить:

– Это очень дорогой подарок, я бы даже сказал, что ему нет цены, и только поэтому я решился сделать его тебе.

Шани отложила кисточку. Почувствовала, с каким любопытством Полумрак ждёт, что будет дальше. Чар Питриг достал из рюкзака вытянутый свёрток, и у него даже затряслись руки, когда он начал его разворачивать.

– Ты спросишь, почему именно тебе? Но это очень просто… У меня никогда, никогда не было такой талантливой ученицы. Хотя я всегда мечтал. Можно сказать, я ждал тебя… много лет. Ты чувствуешь силу чаронитов, ты можешь управлять ею.

– Я разрушаю.

– Ты создаёшь! Я только думал, что это случится позже, но вот… увидел, что сделал с тобой рикошет и…

– Вы поняли, что времени может и не быть, – догадалась Шани.

– Я…

– Говорите, чар Питриг. Следующий рикошет может стать для меня последним.

– Кхм… Я не о том. Я просто… – Он совсем смутился, перестал говорить, молча протянул свёрток девочке. – Вот, возьми. Это тебе.

Шани развернула плотную ткань, замерла в недоумении. Подняла глаза на мастера, боясь поверить в то, что видит.

– Это что?.. Чарокраски?

– Да!

– Настоящие чарокраски! Не может быть!

– Бери, только никому не говори, что они у тебя есть, Шани.

– С ума сойти! Но почему нельзя говорить?

– Это слишком ценная вещь в наше время. Тем более теперь. Я слышал, что чароведа хочет ввести режим экономии силы, ходят такие слухи. А это значит запрет на чароживопись.

– Да при чём тут чароживопись?

– Чарокраски – это часть общей силы Чароводья. Да-да. Но я считаю преступлением экономить на искусстве в тот момент, когда наконец появился человек, который может… Может создать что-то действительно ценное. Твори, моя девочка, ни о чём не думай. Твори, пока