— Мы ему и сейчас уже не конкуренты, — уверенно ответил ему Волошин.

* * *

Освободился после лекции и сразу поспешил в «Детский мир». Пацанам моим сегодня ни много ни мало, а полгода исполнилось! Надо что-то купить…

Ходил, ходил… Столько всего интересного для уже подросших детей! Наборы для выпиливания, наборы для рисования, наборы для шитья, наборы для аппликаций, наборы «Одень куклу», «Юный химик». Много чего из серии «Сделай сам». Чуть ли не телевизор самому предлагается собрать…

А для маленьких!.. Пупсы, мячики, погремушки… Тут моё внимание привлекла очередь и довольно громоздкие товары, которые счастливые покупатели уносили, ощутимо сгибаясь под тяжестью. Подойдя ближе, обнаружил, что это детская педальная машина «Москвич». Стоила она сорок рублей, но, несмотря на это, за ними выстроилась очередь, и я пристроился в конец. Понятно, что это не на полгода подарок, но пусть полежат пока в гараже, есть-пить не просят. Буду две брать.

Продавцы работали в паре. Одна отпускала товар, ловкими широкими движениями рук обматывая коробки толстым шпагатом, другая принимала деньги и выдавала сдачу. Движения обеих были настолько автоматическими, что очередь практически не задерживалась. Деньги готовились заранее, сдача отсчитывалась мгновенно и тут же выдвигалась вперёд запечатанная и уже перевязанная шпагатом коробка, чтобы можно было нести.

Когда подошла моя очередь, я протянул продавщице сотку и паспорт, открытый на странице «Дети». Она ошарашенно посмотрела на меня. Я выбил её из ритма.

— Что? — спросила она меня.

— Мне две машины, пожалуйста. У меня близнецы, — объяснил я.

— А они на одной машине не покатаются? — зачем-то начала выяснять она.

— Нет, — просто ответил я.

Изумляли меня такие вопросы. Да какое тебе лично дело? Но не в первый раз слышал в советской торговле этот вопрос в разных вариантах… Не продавцы, а прямо тебе царицы… Могу холопа пожаловать шубой с плеча, а могу и нет.

— Да какая нам разница? — с недовольным видом встряла вторая продавец, также сбитая с ритма.

Мне выдали сдачу двадцать рублей и две коробки. Ни о какой проверке качества и речи не было. Предполагается, что, если что, я должен буду сам отремонтировать?

Попробовал приподнять коробки… А вес-то ощутимый. И сами громоздкие. Отстоял очередь к телефону-автомату и вызвал такси. Собирался после «Детского мира» ехать в спецхран, но уже какое там?.. С такими-то покупками.

Диспетчер очень внимательно ко мне отнеслась, выспросила, где именно я стою. Объяснил ей, что жду на улице, сразу у входа, слева от ступеней с двумя большими коробками.

Таксист сам меня нашёл, вышел из машины и бросился помогать мне с коробками. Одну мы затолкали в багажник, а вторую в салон на заднее сиденье.

Ну, — подумал я. — Такой сервис! Прям высший класс. Не всё у нас так уж и плохо…

Но с первых же минут поездки речь у нас с товарищем шофёром зашла о моём фельетоне и хвалебных словах в адрес его родного таксопарка. Естественно, что ему сказали диспетчеры, кто его вызвал. А статья моя уже вышла, и оказалась всеми в таксопарке прочитана, к моему удивлению. Шустро они…

— Так удачно нам всем Крамаренко пистонов профилактических навтыкал, — смеялся водила. — Никто из наших в этом рейде не облажался!

— Да, повезло, — старался улыбаться я. А то ещё догадается, что это не случайность.

Подъехали к дому и меня осенило, что надо и в спецхран на такси съездить. Что время терять? Объяснил водителю, что мне надо ещё в библиотеку. Он без разговоров остался меня ждать.

Когда машина стоит у подъезда, очень удобно. Минут через двадцать пять-тридцать я уже получал в спецхране периодику.

* * *

Лубянка.

— Ну, а насчёт французского атташе из Рима что? — спросил Вавилов полковника Воронина, когда они с ним обсудили пару других вопросов, что он перед ним поставил.

— Никаких дополнительных данных по нему нет, Николай Алексеевич.

— Ну и что ты думаешь по «Скворцу»? Перевербовали её?

— Не думаю. Зачем бы они, тогда, разрешили ей эту визитку нам показать? — с сомнением ответил полковник.

— Кто его знает, что за игру они затеяли?

— Ну, а что там знать? Если это так, то будут нам через неё дезу сливать, — уверенно сказал Воронин. — А если просто разоблачили, но не перевербовали, то попытаются втёмную использовать.

— Может, не сразу. Для затравки несколько раз снабдят и реальными сведениями, — возразил зампред.

— Ну так тогда странно, что они ей сразу ничего не предоставили и она в этот раз нам ничего не привезла, если перевербовали, — задумчиво ответил полковник. — Для подготовки оперативной игры должна была бы… Что время-то терять?

— А может, они решили играть в долгую, не спеша? — ответил зампред.

Так и не определились…

* * *

Москва. Детский дом № 19.

Сегодня первый раз Ксюша решила взять с собой Женю в детский дом, пусть втягивается. Представила её директрисе Александре Мироновне. Сразу предупредила, что пока её не будет, всей этой работой будет руководить Юра. Показала самое первое панно в холле с Зайцем и Волком. И потом они пошли в столовую.

Дети не отставали от них ни на шаг. Целая толпа, маленьких, ещё дошколят, и детишек постарше, уже школьников. Они липли ко всем взрослым, каждый старался взять за руку. Мальчишки толкались возле Юры, стараясь помогать ему нести панно.

Ксюша подмигнула Жене, видя, как её шокировала реакция детей.

Вскоре к ним присоединился дядя Миша, Михаил Иванович Шмелёв, рабочий по зданию детского дома. Он был похож на обычного дедушку, невысокий, с лысиной во всю макушку, ходил он в тёплой жилетке и коротких валенках. На груди болтались на шнурке очки, которые он надевал время от времени, а за ухом он носил карандаш. Парни постарше несли с гордым видом следом за ним стремянку и ящик с инструментами.

Столовая преображалась с каждым новым панно. Ранее сугубо казённое помещение наполнялось чем-то неуловимым, то ли домашним уютом, то ли человеческим теплом. Приезд художников стал желанным событием и для сотрудников детского дома, и для его воспитанников.

* * *

В столовой было полно народу, и взрослых, и детей. Женя никак не ожидала, что их будут так встречать. Педагоги во главе с директрисой окружили Ксюшу и обсуждали с ней что-то приятное, потому что все улыбались. Дядя Миша