— Кайлас — бывший аскорд дома Зэввот. Моргван и его предки не обязаны были сообщать своему слуге все детали его родословной, — пожал плечами Старейшина.

— Возможно, — кратко ответил Знахарь, пригубив бокал. — Неужели слухи о романтических отношениях между Кайласом и Джесс — правда?

— Я не лезу в частную жизнь моих людей. — ушёл от ответа Модьйос. — Но как Кайлас там оказался?

— Это же Кайлас, — спокойно ответил Знахарь. — Наверняка следил за вами. Мы кинулись одновременно. Я был уверен, что он вас собою заслонит. Но для меня стало неожиданностью, что он смог противостоять Фросту. Хоть и немного. Почему бы вам не поговорить про Рощи с ним? Похоже, что сам Тао благословил вас сегодня неожиданным открытием.

Модьйос отпил вина и поставил бокал на стол.

— Не могу, — коротко сказал он.

— Почему?

— Кайласу запрещена любая другая работа или служба кроме “Хамелеона”.

— Из-за его долга?

— Из-за моего слова.

— И кому же вы его дали? — спросил Знахарь. — Точно не бывшему аскорду Зэввото… — он замер, а затем кивнул собственным мыслям. — Вертоградарю, верно? Кто бы мог сомневаться, что Ханкас сунул нос и сюда!

— Вы же помните, что после Коллапса Совет Раудана одичал и как с цепи сорвался, — негромко сказал Старейшина. — Они жаждали крови, требовали, чтобы я нашёл виновного и привёл его в Зал Тао. Никто даже и слушать меня не желал, когда я пытался оправдать Кайласа. Все хотели увидеть суд над аскордом и его казнь. Если бы Ханкас не явился в тот день и не сорвал собрание Совета… Ох, Дора бы нам такого не простила! Мы бы точно скатились в тёмные времена. Хвала Одам, Ханкас вмешался и в одиночку смог усмирить пять с половиной сотен злобных советников, заменив приговор на долг и службу на “Хамелеоне”.

— Да уж, его заявление про появление третьего шардонского корабля — это было нечто! — мрачно произнёс Элестер.

— Я дал ему слово, что Кайлас будет служить на “Хамелеоне” и не будет связан никаким иным словом и клятвой. И Кайлас тоже обещал это Ханкасу.

— Значит, он знал о даре Кайласа, поэтому и взял с вас эту клятву. Как это в его духе! — хмыкнул Знахарь.

— Всё-таки Вертоградарь — сильнейший из пирокинетиков, и единственный, кто может свободно ходить в самых гущах рощ Оганара. Людей с огненным даром он чует лучше, чем кто-либо. Ведь именно он выбрал Окхвана Джи своим помощником и основал школу огненных монахов.

— Одно из немногих разумных его решений, — фыркнул Знахарь.

Модьйос скрыл улыбку за бокалом вина.

В Совете мало кто знал, что Знахарь и Вертоградарь — старые друзья. Элестер всегда пытался обуздать буйный нрав Ханкаса, что получалось далеко не всегда и рождало подобного рода конфликты.

Модьйос понимал, что Знахарь очень переживает из-за исчезновения Ханкаса, поэтому и позволяет себе такие резкие высказывания. Элестер долго искал пропавшего друга, и наверняка ищет до сих пор, иначе чем ещё объяснить его частые и долгие исчезновения?

— Ладно. Что скажете про Фроста? — поинтересовался Модьйос.

Гость немного помолчал, задумчиво смакуя вино, а потом заговорил:

— Непростая ситуация. Алекс Фрост ментально подкован, но у него нарушена связь с эмоциями.

— Я это заметил. Но сможет ли он справиться с Древами Оганара? И выдержит ли он службу на “Хамелеоне”?

Элестер пожал плечами.

— Воля шардонского корабля — потёмки даже для моего взора, иссэ, — сказал он со вздохом. — Что касается энергодрев, технически “Хамелеон” мог бы отпускать Фроста ненадолго, как было с остальными джанийцами, пока они обучались.

— То есть, есть шанс, что я могу его направить в школу монахов и подготовить? — оживился Модьйос.

— Не в таком состоянии, — сказал Знахарь, осушив бокал. — Вы видели, насколько он нестабилен.

Модьйос долил вина себе и гостю.

— Говоря медицинским языком, у Фроста сильные ментальные нарушения, галлюцинации, а в дальнейшем возможны и посттравматические расстройства.

— Да, он говорил, что слышит какой-то парфюм, — вспомнил Модьйос. — Кажется, он сказал “Анкр Нуар”.

Знахарь на секунду замер, а затем кивнул:

— Значит, жизнь в лаборатории оставила в его сознании отпечаток больше, чем я думал. В таком случае, призраки прошлого будут долго его преследовать в кошмарах и, может, даже наяву.

— Странно, — пробормотал Модьйос, нахмурившись.

— Что именно? — спросил Знахарь.

— Ох, ничего. Не берите в голову, — отмахнулся Старейшина, но под взглядом Элестера сдался.

— В тот момент Фрост был похож на пса, взявшего след. Я знаю это выражение. Много раз видел у грохиян, когда они сдают экзамен на нюх.

— Вы специалист по ищейкам, — согласился Знахарь. — А я силён в медицине. Поверьте мне: Фрост лишён здорового проявления эмоций, поэтому реагирует на окружающее исключительно за счёт логики. Он выглядит нормальным, но внутри как разбитое зеркало. Считывает всё верно, но в целую картину правильно собрать не может. Запах мог быть похожим, но больное сознание опознало его как знакомый. Сами посудите, откуда здесь мог взяться парфюм Джаны? Вы им пользуетесь?

— Нет, и никто из моих людей, — согласился Старейшина. — Может, кто-то из команды, но на берегу мы были одни. Тогда пахло цветами из моего сада. Это галлюцинации из-за подавленных эмоций?

— Да. Фрост болен. Не считая его уникального дара, он — обычный человек. Его нужно сначала вылечить, а потом отправлять в Рощи.

— Вы смогли бы?..

— Нет. Такие нарушения — не моя сфера.

— Кайлас, как телепат…

— Даже не смейте! — перебил его Знахарь. — Фрост и так нестабилен. Не хватало, чтобы он ещё сошёл с ума.

— Может, стоит обратиться к эмпатам?

— Если вы про дэани, то последний из оставшихся не любит Фроста так же сильно, как и нас.

— Я имел ввиду… кое-кого ещё, — осторожно сказал Модьйос. — Из вашего заключения я понял, что Фросту нужно восстановить связь между разумом и эмоциями. Я собираюсь отправить “Хамелеон” на встречу с теми, кто силён в телепатии и эмпатии.

— Кто силён… Неужели вы говорите о братьях Шо? Но