Линкольн изучал мое лицо, склонив голову набок.

– Ты правда так считаешь?

Я закатила глаза, пытаясь скрыть внезапно появившуюся нервозность.

– Ну конечно. Это всего лишь наше второе свидание, если его вообще можно так назвать.

Он потянулся ко мне и понизил голос до шепота.

– Так, черт возьми, нужно покончить с этим раз и навсегда.

У меня перехватило дыхание, на глаза успели выступить слезы. И когда вечер успел настолько выйти из-под контроля?

Я встала с дивана, но, прежде чем успела отойти, Линкольн подхватил меня и обнял своими сильными руками. Едва ли у меня было время осознать, что происходит, пока он нес меня по коридору, который не показывал мне во время экскурсии. Вскоре я увидела его спальню. Линкольн швырнул меня на кровать, и я, затаив дыхание, застыла, не понимая, что ждет нас дальше.

Передо мной возвышалось мрачное, опасное божество. Мое сердце бешено колотилось, тело дрожало, а я пыталась понять, как мы до этого дошли. Я не находила в себе сил смотреть на него, глядя куда угодно, только не ему в лицо. Меня переполняли эмоции, мысли путались и разлетались, как листья на ветру. Но даже напуганная и сбитая с толку я не могла игнорировать реакцию своего тела. Наэлектризованная кожа горела, пульс от желания учащался. Линкольн просто стоял и наблюдал. Его глаза обрели оттенок скорее меда, чем янтаря, и казалось, что он смотрел мне прямо в душу. Жаркий взгляд ласкал мое тело, и я ощущала это почти физически, отчего захотела Линкольна только сильнее.

Какое-то мгновение мы не шевелились, застыв в абсолютной тишине. Затем, не говоря ни слова, он забрался на меня и завладел моими губами в яростном и голодном поцелуе. Страх и замешательство растаяли в одно мгновение, а на их место пришла глубокая, отчаянная жажда. Внезапно он оторвался от моих губ, его грудь вздымалась от тяжелых вдохов.

Линкольн отстранился и возвысился надо мной. Он покачал головой и сначала запустил татуированные пальцы во взъерошенные волосы. Затем он переместил их к поясу спортивных штанов, потянул ткань вниз и продемонстрировал гигантский член. Кожа его толстого пениса была потемневшей и шелковистой, а по всей его длине выпирали набухшие вены. Нежная головка блестела от выступившей смазки. Меня поразила эта мысль, ведь раньше мне и в голову не приходило размышлять о членах с точки зрения привлекательности, но его был… красивым. Наверное, о таком мечтает каждая женщина, рожденная на этой земле.

Меня поглотило желание, отдававшееся в нервных окончаниях ноющей болью: тело требовало разрядки. Моя киска пульсировала, влажная и голодная, она сокращалась в ответ на увиденное. Я нуждалась в нем.

– Думаешь, у тебя на меня нет прав? – наконец прорычал Линкольн, нарушая пронизанную сексом тишину. – Думаешь, хоть кто-нибудь может еще существовать для меня, когда я нашел тебя?

Татуированной рукой он медленно скользнул по всему стволу, большим пальцем собрал свои соки и поднес их к моему рту. Я со стоном разомкнула губы, и, как только он скользнул внутрь, соленый вкус стал моим любимым.

– Хорошая девочка, – выдохнул Линкольн.

Я облизала его большой палец, стараясь впитать каждую каплю, и он медленно вытащил его.

– Посмотри на меня, – приказал Линкольн, и я немедленно подняла глаза. – Нет… посмотри на меня.

Я скользнула взглядом вниз по его подтянутому телу, пока не остановилась на члене.

И именно тогда я заметила на розовой коже чернильные прописные буквы, окаймленные покрасневшими участками, как бывает после набивания новой татуировки.

– Что? – пробормотала я и потянулась ближе, чтобы прочитать.

МОНРО.

На его члене была татуировка с моим именем.

Я тут же вытаращилась на его самодовольное, идеальное лицо.

– Совершенно очевидно, что тебе не о чем переживать, видишь?

– Когда ты?.. – но я недоговорила. Как я могла прокомментировать тату с собственным именем на члене этого парня?

– Как только понял, что ты настоящая, – легко ответил Линкольн. Будто в его поступке не было ничего необычного.

– Я…

Все еще не сумев подобрать слов, взглядом я снова обвела прописные буквы, и меня захлестнули чувства. Он словно заклеймил меня своей, заявил на меня права так, как прежде никто не делал. Я всегда была никем не желанной, всюду чужой девочкой, передаваемой от человека к человеку, от семьи к семье в качестве обузы, и никогда не чувствовала, что где-то в мире вообще есть место для меня. Я не нужна была даже своей матери. Но, как ни странно, увидев свое имя навсегда запечатленным на коже Линкольна, более того, на таком интимном ее участке, я ощутила, как зиявшая во мне пустота, образовавшаяся за долгие годы, когда меня бросали и отвергали, заполнилась, и боль прошла.

Я внезапно почувствовала голод. И неуверенно вытянула руку.

– Черт, да, прикоснись ко мне. Я жажду этого, – пророкотал Линкольн восхитительным низким голосом, подливая бензина в уже полыхавший во мне огонь.

Все потихоньку выходило из-под контроля, меня захлестывала похоть. В тот момент я почти не сомневалась, что способна кончить даже от одного только его голоса. Приблизившись, я легкими поцелуями проложила путь вниз по животу Линкольна, облизывая каждый бугорок пресса. Добравшись до его сексуальных косых мышц, я задержалась, проведя языком по рельефу. Линкольн содрогнулся от моих прикосновений и неровно задышал.

Я дошла до его впечатляюще длинного члена и на мгновение заколебалась. Просто этот зверь был действительно огромен, по меньшей мере, дюймов девять [12]. Но его вид и запах так меня завели, что я не смогла устоять. Пальцами провела по всей длине его члена, обводя каждую пульсировавшую вену. Я чувствовала исходящий от него жар, кончики моих пальцев покрылись его жидкостью. Линкольн пристально наблюдал за мной, его глаза потемнели от желания. Я осторожно обхватила пенис ладонью, хотя мои пальцы даже не сомкнулись вокруг его толщины, и на головке выступило еще немного влаги.

Я больше не могла противиться желанию ощутить его на вкус. Он уже давал мне попробовать себя, и теперь я хотела большего. Я наклонилась и высунула язык, чтобы слизнуть капельки влаги, собравшейся на кончике его члена. Линкольн застонал и дернулся, когда я облизала его головку. Я всегда полагала, что члены на вкус не очень, но его… У меня возникло ощущение, что я впаду в зависимость.

Раньше мне казалось, что я возненавижу такого рода ласки. Буду чувствовать себя униженной, павшей. Повзрослев, я смутно припоминала, как натыкалась на маму за этим занятием, и все заканчивалось плохо.

Но сейчас все было иначе. Линкольн был другим. Я хотела, чтобы он потерял