Шрифт:
Закладка:
Как разобраться в этой путанице известий? По нашему мнению, ни Дюканж, ни Бандури не правы, когда один принимает слишком на веру показания летописцев, а другой слишком решительно их отрицает, основываясь на неправильном счете лет. Археологическим сведениям Византийских историков можно доверять лишь тогда, когда они идут, так сказать, из первых рук, и всем известна привычка их пристраивать к памятникам имена Константина Великого, Юстиниана, Евсевия и пр. С другой стороны, ошибки в годах далеко не имеют того значения, чтобы по ним можно было бы отрицать известие о форме, виде церкви и т. п. Итак, все что мы из этой путаницы можем почерпнуть, является на первый взгляд в виде вопросов, но и вопросы важны, коль скоро они помешают укорениться голословным обобщениям. А именно: нет ничего невозможного в том, что ц. св. Софии и до Юстиниана была уже крыта сводом (хотя не куполом), и потому заключение Лабарта[202], что Константин усвоил церковным постройкам нового Рима базиличную форму «старого» Рима, не доказано, – а это заключение принято всеми. Появление архитектуры округлых и потом купольных церквей ранее Юстиниана принимается почему – то в Солуни, Эфесе и пр., но не в Константинополе[203].
В Юстиниановой постройке св. Софии любопытны обильные данные о покупке императором соседних бывшему храму домов и земель (по Анониму и Кодину, тексты которых почти тождественны). А именно: от вдовы Анны место для ризницы (и храмина или часовня св. Петра, по Кодину, которая была, как увидим на ЮВ. углу), т. е. на ЮВ. стороне церкви; от алтаря до средины храма от двух евнухов; место обоих хоров, одного от евнуха же, другого от сапожника, о котором и сообщается анекдот: самый же храм и четыре нартэкса с баптистерием и все, что вокруг – были местом, купленным от некоего патриция.
Спрашивается: где же на месте этого нового храма была часть древнего, когда совсем ничего для нее не остается? Но опять это затруднение является лишь в том случае, если принимать буквально все перечисленные известия и не проверять их другими, столь же положительными, но идущими в разрез с первыми по существу.
В порядке времен знаем, что при Аркадии, 20-го июня 404 г. церковь св. Софии сгорела вместе с зданием Сената, подожженная нечаянно или нарочно «Иоаннитами» или «Ксилокеркетами», т. е. приверженцами св. Иоанна Златоуста[204]. Полуразрушенную церковь (сгорел главным образом алтарь) возобновил Феодосий Младший около 415 г., и если не считать пожара, постигшего церковь еще раз при Гонории, базилика простояла в прежнем виде вплоть до окончательного ее разрушения в эпоху восстания Нике или Викториатов при Юстиниане в 582 г. Все эти исторические обстоятельства существования храма были бы, однако же, не полны, если бы мы из мимоходом брошенных заметок Марцеллина и др. не узнавали, и при том, по – видимому вполне точно, что базилика Константина помещалась как раз на том же месте, где и Юстинианов храм, что на южной стороне (у ЮВ. угла) базилики стояло здание Сената (см. план Лабарта), и новому строителю пришлось только расширить место, уже освященное древним преданием. Сомнения Жилля[205] по этому поводу однако же не совершенно устраняются, как увидим ниже.
Св. София (таб. 1) исследована в художественно – историческом отношении довольно полно[206], как, конечно, она того и заслуживает по своему гениальному исполнению; историка искусства и историка культуры равно интересует это чудо архитектуры, при постройке которого сами его зодчие были столько же первоклассными механиками, сколько совершенными рабочими, а каждый рабочий был образцовым техником своего ремесла: для современного архитектора эта задача была бы невыполнима в том же материале, за коренным изменением этих условий. Об архитектурном стиле св. Софии, о задаче, здесь впервые (?) разрешенной парусами куполов, и о самом впечатлении, производимом внутренностью, писано очень много, хотя, быть может, не всегда правдиво. И здесь, отвлекшись от грандиозного впечатления, производимого парящим или взлетающим куполом, необыкновенным расчленением и величием всех частей здания, можно различить, как во всяком, самом великом произведении, его исторические свойства, т. е. рассмотреть явление своего времени. Мы не имеем претензии исследовать критически архитектуру св. Софии в этих кратких заметках, что может быть выполнено только учеными архитекторами, но полагаем возможным указать здесь на критическую задачу для науки истории архитектуры.
Пусть св. София почти целиком (кроме различных приделов и т. д.) построена Юстинианом, притом в течении замечательно краткого срока, однако же и она не избегла перемен и перестроек: во – первых после падения части купола при Юстине, затем при Василии Македонянине, а также его преемниках, Михаиле Палеологе в 1261 г., наконец в 1848 г. при реставрации. При всем замечательном единстве плана, при всей своей чудной цельности, – особенно если сравнить ее напр. с храмом Петра, св. София, именно потому, что она есть колоссальное явление искусства, сама заключает в себе последовательную историю развития архитектуры, как с хорошей, так и слабой стороны. Во – первых, сопоставляя характер нижнего пояса со вторым, – св. София имеет их только три, включая сюда и купол, – легко подметить переход от грандиозно – широкой обработки к мелочной, от действия конструктивных масс в декорации деталей. Особенно это заметно, начиная с гинекея, его перил, украшенных крестами, мозаических ковров, покрывающих здесь разнообразными рисунками своды, и в самой орнаментике куполов и верхних арок, их кантов, перемычек и пр., идущей от IX – X столетий. В св. Софии сама история стиля определила и размещение всех декоративных частей: внизу, по первоначальному плану, не могло быть, и, стало быть, не должно было быть икон[207]. Те немногие, особо почитаемые, чудотворные иконы, которые и в древности были в св. Софии, стояли у стен, не были в них вделаны: для иконостасов какого бы то ни было рода, при облицовке очень дорогими мраморами, места не было. Все это разместилось впоследствии в приделах. Таким образом, мы
