тебя я вытащил с помощью одного из своих изобретений – генератора стихийных порталов, вот только он несовершенен, – рептилойд досадливо потер висок, – Однако хорошо, что ты переместилась рядом с деревом, а не впаялась в него на молекулярном уровне.

Я побледнела. Он хрипловато рассмеялся:

– Я шучу. Может, желаешь съесть чего-то более питательного?

Да, этот индивид определенно знал подход к девушкам.

Через полтора часа, после восхитительной рисовой каши на молоке (неужели у тсарнианцев водится что-то иное кроме сладостей!) и горячего душа с ароматным яблочным гелем (как же они здесь его любят!), я уютно свернулась калачиком в мягкой кровати, которую по доброте душевной уступил гостеприимный хозяин, и задумалась о своей дальнейшей судьбе.

Герман. Друг. Почти пять лет не выпускал из поля своего зрения, подпитывая чувство собственной незаменимости психотропным ванильным дымом. Потом заманил…Стоп. Не он ли всеми силами пытался меня отговорить от этой работы? Ну да, так и было. Но, с другой стороны, зная меня, это выглядело скорее намеренной подпиткой моего желания сделать наперекор. Наверняка сам же и порекомендовал мою кандидатуру старому другу. Интересно только, как вычислил. И как теперь собирается использовать? Честно говоря, я уже слегка устала разочаровываться в Гере. Особых иллюзий на его счет я никогда не питала. Но последние новости заставили меня серьезно обеспокоиться насчет собственной безопасности. Одно дело ходить по лезвию, уверенной в том, что тебе ничего не грозит. Сейчас же…

Я представила себя, сидящую в тесной камере за непробиваемой прозрачной стеной, худую и обескровленную, и Царнима, тайно передающего мне шоколадные круассаны через форточку в прозрачно-непробиваемой стене. Перспектива вырисовывалась не самая радужная. Ну и как же теперь жить дальше? Допустим, на пару лет удастся избежать печальной судьбы стать бесплатным донором до конца дней. Но как быть потом, если беличий контракт не продлят? Прятаться всю жизнь, бояться быть найденной каждую секунду. Это не было бы жизнью. Даже со всей моей социопатией, приятно было чувствовать определенную свободу в передвижениях, не ожидая ежечасного нападения из-за угла давнего знакомца с мешком для моей драгоценной тушки. Следовало оперативно придумать выход из этой крайне запутанной ситуации. Но мой мозг настолько устал ото всех этих переживаний, что, не успев даже пожелать ночи самому себе, отпустил меня в мир снов.

19.

Утро началось странно. Действительно, это на самом деле довольно необычно, когда за завтраком встречает самый настоящий мутант. Да и сама я выглядела не лучше после вчерашних злоключений, еще и в непонятного кроя хозяйской футболке в роли пижамы, доходившей почти до коленей. Сам полуящер скрывал одеждой только нижнюю часть туловища, ибо перегрев ему не грозил в принципе, но нынешнее соседство не располагало к излишнему нудизму.

В милой кухне с плетеной мебелью и металлической посудой находиться было довольно приятно, из односторонних иллюминаторов пробивались нерешительные солнечные лучи, рисуя хаотичные узоры на деревянных стенах и тонули в чашке с молоком. Ктиаран угощал овсянкой с изюмом и липовым чаем с шоколадными пряниками. Я с удивлением поймала себя на мысли, как же это, оказыватся, просто и естественно - завтракать в компании чешуйчатого рептилойда. Забавно было представлять, как он в кружевном передничке помешивает в кастрюле булькающую кашу, стоя у плиты. Он не добавил туда ваниль, и я была ему за это признательна.

Кто бы знал, какое невероятное удовольствие может доставить чашка ароматного травяного напитка с медом и в приятной компании, когда пьешь ее маленькими глотками после полной тарелки вкуснейшей каши, забравшись с ногами на плетеный стул, и смеешься над забавными рассказами гостеприимного хозяина. Ни одна кружка зеленого чая с настоящей клубникой, который я так любила пить дома, еще не доставила мне подобной радости. О вкусе мятного чая у Германа не хотелось и вспоминать.

Было невероятно лениво и уютно, и я щурилась от солнца и от вкусного пара, поднимавшегося от полупустой емкости с напитком. Вчерашние переживания отступили как-то разом, как будто утонув вместе с солнечными лучиками в чашке с прозрачной жидкостью. Размышлять о предстоящем пока не хотелось. Даже подумалось вдруг, что было бы неплохо встречать каждое утро подобным образом. Ощущение одиночества тут казалось утраченным, будто бы рядом, вытеснив его одномоментно, возникло крепкое дружеское чешуйчатое плечо.

Сегодня мой хозяин практически уже не вызывал вчерашней брезгливости. При дневном освещении я смогла разглядеть, что на лице у него почти нет чешуи, и оно довольно приятной мужественной формы с твердым подбородком и ямочками на щеках. Его зрачки, подобно кошачьим, могли расширяться и сужаться вплоть до незаметной вертикальной линии. Когда я поймала его на нормальной человеческой форме зрачков, подумалось, что выглядит он очень даже ничего, даже независимо от отсутствия волос, и несмотря на странную, по-змеиному сглаженную форму носа. Я была благодарна ему за спасение, за то, что он расставил все по полкам своим рассказом, и за бесхитростное, по-человечески доброе отношение к моей скромной персоне. Хотелось сделать ему что-то приятное в ответ.

– Знаешь, – улыбнулась я, – я еще никогда так чудесно не завтракала. Ты варишь эту кашу с помощью волшебства?

Он с усмешкой собрал со стола пустые тарелки, и загрузил в посудомойку. Достав с полки рыжую картонную коробку, он мягко шлепнул ее на столешницу передо мной и подмигнул желтым глазом: – Растворимая, три в одном по акции, и при этом съедобна – вот настоящее волшебство!

Я рассмеялась, и неожиданно для себя предложила:

– Я буду ждать тебя в гости в любое время, как тебе захочется.

Он улыбнулся с набитым пряниками ртом, и кивнул в сторону моей пустой кружки:

– С термосом и пряниками, конечно же?

– Разумеется, и кашу тоже можешь захватить, – снова засмеялась я.

– Меркантильная женщина!

На том идиллия и закончилась. Раздался переливчатый звук вызова по видеосвязи. Я вздрогнула от неожиданности, едва не расплескав остатки чая. Кти покачал головой в знак того, чтобы я не переживала, и неспешно двинулся к лестнице вместе со своей кружкой, на ходу дожевывая пряники. Я поспешила следом.

Герман не был похож на себя обычного. Никогда раньше он не был замечен мною в таком нехарактерном настроении. Изменился ли он, или просто стал, наконец, собой? Губы, сжатые в полоску, выдавали его внутреннее напряжение. Он сидел прямо, явно сдерживаясь, чтобы казаться спокойным. Создавалось ощущение, что он вот-вот выйдет из себя, протянет руки из монитора,