холму. Сципион стоял на лагерном валу и смотрел на яростные схватки, развернувшиеся на обширном пространстве между двумя лагерями. Сотни всадников, поднимая тучи пыли, проносились по равнине, легковооруженные воины забрасывали друг друга дротиками и метательными снарядами, то переходя в наступление, то отступая под защиту укреплений. Солнце палило нещадно, Публий прикрывал лицо рукой от ярких лучей и с тревогой вглядывался в сторону вражеского лагеря. Он ждал, когда Гасдрубал и Сифакс выведут на равнину тяжеловооруженную пехоту и вступят в полномасштабное сражение. Но ничего не происходило, бой на равнине то разгорался, то затухал, чтобы через некоторое время вспыхнуть с новой силой. Так продолжалось до самого вечера. Лишь когда багровое солнце покатилось за линию горизонта и сумерки опустились на землю, схватка на равнине затихла. Сципион давно уже ушел в свою палатку, поскольку понял, что в этот день карфагеняне и нумидийцы не вступят в генеральную битву. Однако полководец не собирался отступать от своих планов и на следующий день возобновил атаки. Но вновь потерпел неудачу: вражеские полководцы упорно отказывались вступать в сражение.

Все изменилось на четвертый день противостояния. После полудня Сципион получил весть о том, что вражеская армия покидает лагерь и строится в боевой порядок. В римском расположении запели трубы, раздались команды центурионов, легионеры выбегали из палаток и собирались под штандартами манипул. Настал час, которого так долго ждал Публий Корнелий. Колонны легионеров выходили из лагерных ворот, спускались с холма на равнину и разворачивались в боевую линию. Сципион не стал мудрить и выстроил войска в соответствии с традициями римской военной школы: впереди – линия гастатов, за ними – принципы, в резерве – триарии. На правом фланге – конница италийских союзников, на левом крыле – всадники Масиниссы.

Гасдрубал и Сифакс против италийцев выдвинули нумидийских всадников, против Масиниссы встала карфагенская кавалерия. В центре боевого порядка расположились кельтиберы, их фланги прикрывали пунийские ополченцы и нумидийская пехота. Гасдрубал был уверен, что испанские наемники выдержат натиск легионов, что этого времени хватит для разгрома вражеской конницы на флангах. Но все пошло не так, как запланировал карфагенский военачальник.

Битва началась атакой римской союзной конницы и всадников Масиниссы, навстречу им устремились масесилии и пунийская кавалерия. И здесь случилось то, чего не ожидали ни Сифакс, ни Гасдрубал: италийцы легко отразили наступление нумидийцев и перешли в контратаку, масилии под командованием Масиниссы слаженным ударом опрокинули карфагенян. Сифакс хотел остановить отступающие войска, однако масесилии не слушали команд, метнули в противника последние дротики, развернули коней и стали выходить из схватки. Подхваченный потоком беглецов, царь покинул поле битвы.

Карфагенские всадники попытались вступить в ближний бой с воинами Масиниссы, однако африканцы забросали их дротиками и искусно ушли от прямого столкновения. Затем вернулись и снова атаковали противника. Под градом метательных копий пунийцы повалились с коней, раненые лошади сбрасывали всадников, падали на землю и бились в пыли, мешая продвижению плотных рядов конницы. Строй карфагенян нарушился, их шеренги смешались и пришли в расстройство, чем немедленно воспользовался Масинисса. Царевич направил коня в гущу пунийцев, личным примером увлекая за собой остальных воинов. Карфагенские всадники, деморализованные предыдущими поражениями, не устояли против натиска масилиев. Масинисса неистовствовал, поражая врагов коротким мечом, вслед за своим бесстрашным предводителем прорубались сквозь вражеские ряды нумидийские наездники. Пунийский строй рассыпался, карфагеняне бросились прочь с места сражения. Масилии кинулись в погоню, тучи пыли скрыли от них ход сражения на противоположном фланге и в центре.

Увидев бегство своей кавалерии, дрогнула карфагенская и нумидийская пехота. Этим воспользовался Сципион и послал легионы в атаку. Рев римских труб был перекрыт боевым кличем кельтиберов, он прокатился по равнине и достиг вражеского лагеря, приведя в смятение обозников и прислугу. Легионеры наступали плотными шеренгами, земля гудела от мерной поступи тысяч ног, обутых в подбитые гвоздями тяжелые сандалии. Навстречу врагу двинулись кельтиберы. Когда противники сблизились на расстояние броска копья, гастаты метнули пилумы, в ответ полетели копья карфагенских наемников. После этого римляне и кельтиберы рванули из ножен мечи и сошлись в рукопашной.

Битва в центре позиций римской и карфагенской армий была жесточайшей. Наемники рубили римлян кривыми фалькатами, легионеры сбивали кельтиберов с ног ударами тяжелых щитов и кололи мечами. В самый разгар сражения пунийские ополченцы и нумидийские пехотинцы начали стремительно отступать, оголяя фланги кельтиберов. Сципион немедленно выдвинул на правое и левое крыло боевого построения принципов и триариев, одновременно отправив вестников к Гаю Лелию и Масиниссе с приказом прекратить погоню и вернуться к месту сражения. Принципы и триарии стали охватывать вражеский строй, но кельтиберы не отступили не на шаг, продолжая отчаянно сражаться с гастатами. Испанцы знали, что шансов на победу нет, однако решили погибнуть в битве и не показать врагу спину. Окруженные со всех сторон, наемники встали плечом к плечу и храбро отбивались от наседавших римлян. Прикрываясь большими щитами, легионеры все теснее сжимали кольцо, кельтиберы же сражались так, словно не ведали усталости. День клонился к вечеру, место боя было завалено изрубленными и исколотыми телами воинов, ноги бойцов скользили в лужах крови. Наемников становилось все меньше и меньше, однако они продолжали бой, предпочитая смерть позорному плену. На землю опустилась ночь, черное южное небо усыпали яркие звезды. Но на равнине по-прежнему звенело оружие, слышались крики раненых и умирающих, кельтиберы и римляне продолжали обмениваться яростными ударами. При тусклом свете луны римляне добивали последних наемников, подбирали и перевязывали раненых легионеров. Почти все кельтиберы погибли в бою, лишь немногие попали в плен.

Пользуясь тем, что римляне много времени потратили на сражение с наемниками, Гасдрубал увел с места сражения остатки карфагенского ополчения. Военачальник спешил в Картхадашт, чтобы успеть организовать оборону города до прихода римлян. Он был уверен, что после своей второй победы Сципион непременно выступит в поход на Карфаген. Гасдрубал надеялся, что Сифаксу удалось спастись и зять вновь окажет пунийцам помощь в борьбе с Римом.

* * *

Битва на Великих равнинах подвела черту под сопротивлением пунийцев. По большому счету ее могло и не быть, если бы Сифакс не решил в очередной раз поддержать карфагенян. По свидетельству Полибия, он «внял мольбам жены и поступил так, как она хотела» (Polyb. XIV. 7). Как показало время, это стало роковой ошибкой царя. Сифаксу надо было срочно возвращаться в Нумидию, разъяснить ситуацию подданным, собрать и тщательно обучить новое войско. И только после этого продолжать войну против римлян. Сципион не выступил бы против Сифакса, имея в тылу Карфаген и армию Гасдрубала, как не пошел бы и на Картхадашт, зная о том, что нумидийский царь готов вновь вступить