Шрифт:
Закладка:
Первыми под удар легионов попали те карфагеняне, которые поспешили на помощь нумидийцам. Вместо оружия солдаты несли ведра с водой и снаряжение для тушения огня, поэтому ни о каком сопротивлении даже речи не было. В панике пунийцы побежали обратно в лагерь, за ними устремились римляне. Волна беглецов захлестнула столпившихся у вала карфагенян и повлекла их обратно в ворота, где столкнулись два человеческих потока: одни пытались покинуть лагерь, другие – в него вернуться. Легионеры смели карфагенское сторожевое охранение, перешли через вал и стали бросать факелы на вражеские шатры и палатки. Пламя мгновенно охватило значительную часть лагеря, огонь стал стремительно распространяться по деревянным постройкам. Карфагеняне попытались оказать врагу сопротивление, однако из этого ничего не вышло, поскольку Гасдрубал пропал, а командования никто не подхватил. Люди просто не знали, что надо делать. Тысячи лошадей носились по лагерю, сметая все на своем пути, испуганные слоны оглашали воздух трубным ревом и втаптывали в землю мечущихся вокруг пунийцев. Вьючный скот разбежался по расположению и еще больше увеличил сумятицу. Теперь каждый думал только о своем спасении, бегство карфагенян стало повальным, чем и воспользовались римляне. Кто не погиб от огня и не был раздавлен в давке, тот нашел свою смерть от меча легионеров. Большая часть карфагенских солдат были без доспехов и оружия, поэтому об организованном сопротивлении даже речи не было, каждый был предоставлен сам себе.
Когда началось побоище и римляне стали карабкаться на лагерный вал, Гасдрубал понял, что шансов на победу нет, сражение проиграно и надо срочно спасать свою жизнь. Иначе будет поздно. Командующему стало ясно, что нападению подвергся и лагерь Сифакса, поэтому помощи ждать неоткуда. Быстро сбежав с вала, Гасдрубал поймал первого попавшегося коня, вскочил на него и помчался к дальнему выходу из лагеря. Путь был еще относительно свободен, военачальник сумел выскользнуть из западни в самый последний момент. После этого ловушка захлопнулась, началось планомерное уничтожение карфагенской армии. Гасдрубал погонял коня, за его спиной в полнеба полыхало огромное зарево, слышались крики умирающих от железа и погибающих в огне людей, рев сгоравших животных и победные возгласы римлян.
Торжество победителей было полным: в течение одной ночи Сципион не просто разгромил, а уничтожил две вражеские армии. В буквальном смысле слова стер их с лица земли. Полководец хорошо понимал значение своей великой победы и решил отблагодарить богов за ниспосланную удачу. Рано утром римляне отправились на места сражений собирать нумидийское и карфагенское оружие. На месте двух лагерей были огромные черные пепелища, валялись обгорелые трупы людей и животных, в воздухе стоял смрад паленого мяса.
…Груды вражеского оружия и доспехов были в беспорядке свалены на землю, обложены деревом и вязанками тростника, вокруг замерли построенные в каре легионы. Ярко светило солнце, налетевшие порывы ветра разносили по равнине пепел. Публий Корнелий громогласно вознес хвалу божественным покровителям Рима и торжественно посвятил захваченное у нумидийцев и карфагенян воинское снаряжение богу Вулкану. Когда полководец поджег костер, легионеры прокричали боевой клич и стали яростно бить мечами о щиты, словно хотели, чтобы этот страшный грохот услышали в Карфагене.
* * *
Гасдрубал вместе с пятью сотнями всадников укрылся в близлежащем городе Анда, стал собирать уцелевших солдат и от безысходности вооружил даже рабов (App. Lib. 24). Однако, опасаясь измены горожан и прихода римлян, командующий поспешил покинуть крепость и отправился в Карфаген, где надеялся собрать новую армию. Гасдрубал опасался, что после сокрушительного поражения правящая элита будет настаивать на заключении мира с римлянами, поэтому хотел предотвратить такое развитие событий. Едва за военачальником закрылись городские ворота Анды, как к ним подошли легионы Сципиона. Местные жители не стали сопротивляться и впустили римлян в город. Публий Корнелий оценил этот жест доброй воли, поэтому пощадил местное население и не позволял воинам учинить грабеж. Зато два других города были захвачены и полностью разорены, поскольку полководец считал необходимым вознаградить своих легионеров за победу. Вскоре объявился Сифакс. Царь чудом спасся во время ночной резни и теперь также держал путь к Картхадашту. Однако в город входить не стал, остановился в населенном пункте Абба и стал ждать, какое решение примет карфагенский совет.
В Карфагене царила паника, по городу ходили слухи, что Сципион прекратил осаду Утики и ведет легионы на столицу. Совет заседал дни и ночи напролет, рассматривались три предложения – капитуляция, отзыв Ганнибала из Италии и продолжение борьбы своими силами. Был принят последний вариант, его продавил Гасдрубал при поддержке партии Баркидов. Побежденный полководец убедил правительство, что сможет набрать новую армию и сумеет уговорить Сифакса продолжить войну с Римом (Liv. XXX. 7). Как оказалось, принятое решение было далеко не самым лучшим.
* * *
Полибий был человеком, хорошо разбирающимся в военном деле, поэтому представляет интерес его мнение относительно тактической задумки Публия Корнелия и воплощения ее в жизнь. Бывший начальник конницы Ахейского союза дал высочайшую оценку этой операции римского полководца: «В числе многих славных подвигов, совершенных Сципионом, этот, мне кажется, был самым блестящим и поразительным…» (XIV.5). Не битва при Илипе, не сражение при Заме, а именно ночное нападение на вражеские лагеря. С данным выводом невозможно не согласиться.
Иногда можно услышать мнение, что Публий Корнелий поступил подло в отношении Гасдрубала и Сифакса, поскольку воспользовался мирными переговорами для прикрытия своей военной операции. Но так ли это? Прежде всего необходимо уяснить простую вещь: когда полководец начинает на войне играть в благородство, то для его подчиненных это заканчивается большой кровью. Так всегда было, есть и будет. Победа должна быть достигнута с минимальными потерями, именно в этом и заключается искусство стратега. А хорошо или плохо он при этом поступил, обманув противника, не имеет никакого значения. Поэтому можно говорить о том, что Сципион действовал совершенно правильно, когда воспользовался выгодным моментом и практически без потерь уничтожил две вражеские армии. Жены, дети и матери легионеров были благодарны полководцу за то, что он сберег жизни их мужей, отцов и сыновей, им было глубоко безразлично, что Публий при этом нарушил некие этические нормы.
Обратимся к письменным источникам. Как это ни парадоксально, но Полибий и Тит Ливий по-разному изображают ход событий. Греческий ученый всегда симпатизировал Сципиону и старался оправдать его действия, римский историк иногда сознательно искажал общую картину в угоду патриотической направленности своего труда. По логике
