этих тонкостей не было никакого дела, ему была нужна победа любой ценой, однако он не знал, как к такому повороту событий отнесутся в Риме. Публий не сомневался, что тот же Фабий Максим немедленно выдвинет против него обвинения в вероломстве, подлости и коварстве. Затем распропагандирует сенаторов и начнет кампанию по отстранению Сципиона от командования африканскими легионами. Поэтому полководец был вынужден скорректировать свои действия в связи с этими обстоятельствами.

Римский командующий приказал послам вернуться в нумидийский лагерь. Он просил передать царю, что Публий Корнелий Сципион желает мира и готов принять условия Сифакса. Однако члены военного совета высказались за продолжение боевых действий, и поэтому он вынужден прекратить дальнейшие переговоры. Судьба войны решится на поле боя, поскольку заключение мирного договора теперь невозможно в принципе, разве только нумидийский царь оставит карфагенян и перейдет на сторону римлян. После этого Сципион решил, что все обязательства перед Гасдрубалом и Сифаксом он выполнил.

Для нумидийского царя ответ римского полководца оказался полной неожиданностью. Сифакс был настолько уверен в благополучном завершении переговоров, что когда узнал о том, что они закончились безрезультатно, совершенно растерялся. Он поспешил в лагерь тестя и изложил ему положение дел. Сложилась ситуация, к которой не были готовы ни карфагеняне, ни нумидийцы, поэтому родственникам было над чем подумать. Однако думали они не о том, о чем надо было. Вместо того чтобы немедленно привести войска в боевую готовность, навести порядок в лагерях и приготовиться к отражению возможной вражеской атаки, Сифакс и Гасдрубал решали, как выманить римлян из укрепленного лагеря на равнину и навязать им открытое сражение.

Совсем иная атмосфера царила в лагере Сципиона. По его приказу вдоль побережья курсировали боевые корабли, а занимавшие высоты легионеры создавали видимость подготовки штурма Утики. Заметив активность на вражеских позициях, воины гарнизона спешно занимали позиции на стенах и башнях, готовясь встретить вражескую атаку. К полудню в палатку командующего прибыли трибуны и легаты. Сципион объявил, что сегодня ночью состоится нападение на вражеские лагеря, поставил боевую задачу и назначил время выступления из лагеря – сразу после ужина, по сигналу труб (Polyb. XIV. 3). Согласно регламенту в это время у палатки консула всегда трубили в трубы, поэтому карфагенские военачальники могли не обратить на сигналы внимания. В присутствии Масиниссы, неплохо знавшего здешние места, Сципион в очередной раз опросил всех центурионов, посетивших вражеский лагерь, уточнил местонахождение ворот и расположение войск противника. С наступлением вечера полководец приказал войскам выходить за линию укреплений. В лагере остался сильный отряд прикрытия, поскольку Публий Корнелий хотел исключить различные неприятные неожиданности.

От римского расположения до вражеских лагерей было около 60 стадиев[20]. Под покровом ночи легионы стали скрытно выдвигаться на позиции для атаки и к полуночи закончили сосредоточение на исходных рубежах. Половину армии Сципион передал под командование Гая Лелия и Масиниссы, приказав им атаковать лагерь Сифакса, с остальными войсками полководец выступил против Гасдрубала. По его мнению, главную опасность представляли именно карфагеняне; исходя из этого, Публий Корнелий лично возглавил операцию на этом участке противостояния. Согласно замыслу полководца, атака на лагерь пунийцев должна была начаться после того, как воины Масиниссы и Лелия подожгут палатки и шалаши нумидийцев. В темноте огонь будет виден очень хорошо, его увидят как легионеры Сципиона, так и солдаты Гасдрубала. В расположении противника начнется суматохи и неразбериха, чем римский командующий хотел воспользоваться. Отдав Лелию и Масиниссе последние распоряжения и предупредив о соблюдении предельной осторожности в ночном бою, Сципион повел легионеров к карфагенскому лагерю. Пока его войска маршировали по равнине, Гай Лелий и Масинисса разделили свой отряд. Лелий оставил легионеров в резерве, в то время как нумидийский царевич расставил своих воинов напротив лагерных ворот.

Скрываясь в темноте, люди Масиниссы начали осторожно приближаться к стану масесилиев. Их задача была значительно облегчена тем, что многие воины Сифакса крепко спали после обильных возлияний, другие же продолжали безмятежно пировать при свете звезд. Караульные либо пребывали в объятиях Морфея, либо пьянствовали вместе с товарищами. В течение некоторого времени Масинисса вглядывался в сидевших у костров вражеских воинов, затем повернулся к своим людям, приказал зажечь факелы и подал сигнал к атаке. Масилии бросились вперед, стали бросать огонь на шалаши масесилиев, выхватывали из костров пылающие головни и швыряли их внутрь палаток. Тех, кто пытался оказать сопротивление, перебили, остальные нумидийцы нестройными толпами устремились внутрь лагеря, сея на своем пути смятение и панику.

Сифакс мирно подремывал на своем ложе после сытного ужина, когда вбежавший телохранитель разбудил повелителя и доложил, что в лагере начался пожар. Царь выбежал из шатра и увидел, что треть боевого стана объята пламенем, а огонь продолжает стремительно распространяться среди построек. Тысячи людей в дымящейся одежде бегали между палаток, многие из них спросонья не могли понять, что же происходит в действительности. Полупьяные воины сталкивались друг с другом и падали на землю, чем еще больше увеличивали царившую неразбериху. Но царю даже в голову не пришло, что это может быть вражеское нападение, он решил, что лагерь загорелся случайно. Проклиная своих подчиненных за безответственность, Сифакс приказал срочно потушить пожар.

Однако царю гораздо легче было приказать, чем его подданным – это повеление исполнить. Часть воинов вступили в борьбу с огнем, остальные же, насмерть перепуганные, бросились прочь из лагеря. В воротах произошла чудовищная давка, множество людей были раздавлены и затоптаны насмерть. Те из масесилиев, кому посчастливилось выбраться из огненной ловушки, сотнями гибли под ударами воинов Масиниссы, поджидавших врагов на выходе из лагеря. Увидев, что атака развивается успешно и противник полностью деморализован, Гай Лелий приказал вступить в бой своему отряду. Легионеры положили копья, выхватили из ножен мечи и устремились к месту побоища. Произошла жуткая бойня, тысячи нумидийцев были хладнокровно вырезаны в течение короткого промежутка времени. Еще больше масесилиев погибли в огне и задохнулись в дыму, поскольку теперь пламенем был объят весь лагерь. Шатры и палатки ярко полыхали в ночи, озаряя окрестности багровым светом, отчаянные крики сгорающих заживо людей были слышны на много стадиев вокруг. Мечи легионеров по самую рукоять окрасились кровью, окрестности лагеря были завалены изрубленными телами нумидийцев.

Увидев огромное зарево, поднявшееся над лагерем Сифакса, карфагенские караульные спешно вызвали Гасдрубала. Командующий выбежал из своей палатки и поспешил к валу, на бегу поправляя перевязь с мечом. Поднявшись на насыпь, Гасдрубал замер, пораженный зрелищем чудовищного пожара. Пока военачальник пытался понять, что к чему, многие карфагенские солдаты вышли за линию укреплений. Некоторые воины поспешили на помощь нумидийцам, остальные столпились перед лагерными воротами и с тревогой ожидали дальнейшего развития событий. Сципион, внимательно наблюдавший