Сказано было без наседания, однако сильно и четко, словно он намекал на то, что один раз я уже сбегала из её оков. Странно, но сама я об этом старалась молчать. Не потому, что боялась её или не хотела обидеть — эти два этапа я уже пережила, скорее от того, что живя далеко от неё, я успела проработать в своей голове каждую затаенную обиду, каждое сказанное в ярости слово из моего детства, оскорбляющее меня. Я и в самом деле считала себя взрослой, выросшей из её пеленок с шипами, которыми она оборачивала мое тело день за днем так туго, что я переставала видеть смысл в дыхании. Я переросла этот этап. Я стала свободна от её гнета.

Перестав зависеть от неё, я смогла принять себя.

— Не обращай внимания, — улыбнулась я жениху, — она каждый день захлебывается в своей желчи. Это её право — хочет так жить, пусть живет.

Ос перевел внимательный взгляд синих глаз ко мне и кивнул, очевидно, вспоминая мои бессонные ночи у его груди, когда я сжигала каждое письмо с похожим посылом от неё. Когда я с каждым его словом становилась сильнее, понимая и принимая то, что она говорит это больше в свою сторону, чем в свою.

— Ты умница, — улыбнулся он, сощурив глаза.

Я кивнула, почти не слыша громкий скрип ножек кресла по полу с маминой стороны, и не видя её вытянувшегося лица с опущенными вниз уголками губ.

— Тебе пора в комнату, Вероника, — она встала у угла стола, прожигая меня взглядом даже не ярости, а ненависти.

Я качнула головой из стороны в сторону и ответила:

— Позади меня сидит моя дуэнья, напротив официальный жених, а у дверей стража, — я сделала победный глоток чая, — стоит упомянуть, что я совершеннолетняя?

Раскаленная тишина с моим спокойствием, даже без насмешки или грубой возвышенности над ней, которая могла бы быть от меня сейчас. Я чувствовала себя спокойно — не закрывалась от неё, а принимала негатив не на себя, а на неё саму. Её негативные эмоции были только для неё.

— Никто не будет терпеть твою наглость и глупость долго, — резко сменила гнев на советы она, — научись подчиняться, Вероника. Не сможешь играть по чужим правилам и рано или поздно пропадешь. Я тебе это гарантирую.

Она вышла из столовой, простучав каблуками по полу и разнеся этот гулкий звук по всему холлу и прилежащим к нему комнатам.

Её слова не показались мне угрозой, скорее предупреждением. Причем больше наставительным, таким, какой дают матери своим детям, когда те вырастают. Неужели она приняла моё взросление? Или это было очередное желание показать кто здесь главный?

— Замечательные слова, — жестоко усмехнулся Габен, — я бы сказал удивительно точные и своевременные.

— Глупость, — спокойно ответил ему Ос, вызвав на моём лице дрожащую улыбку и кивок в благодарность.

А после усмешку над самой собой.

— Всё моё детство она твердила мне, что никто не будет уважать меня и ценить только из-за того, что я — это я, — я слегка отодвинула стул и расслабленно облокотилась на спинку, — а когда я переехала от неё, я осознала, что это ложь. Стараться вывернуться из собственного комфорта ради кого-либо — вот это глупость и так делать не стоит.

И я говорила не только про Оскара, скалящегося сейчас так, что солнце казалось не таким слепящим, как его лицо. В моей жизни были близкие подруги, ради которых мне не нужно было перестраивать своё восприятие и становиться тем, кем быть я не хочу.

Что же касается мамы, то оправдать её я могла одной лишь догадкой, что когда в её жизни ей требовалась помощь или случались подобные обстоятельства, подруг, подобных моим, ей встретить не посчастливилось. Мне хотелось приписать ей что-то подобное, чтобы не видеть в ней только плохое.

Я вспоминала прошлое моё осознание и разочарование, последовавшее за ним. Это было больно. И я не хотела повторения этого чувства.

— Мы здесь ненадолго, Вера, — Ос сделал глоток из бокала и задумчиво взглянул в окно, — она называла тебе дату свадьбы?

Я отрицательно мотнула головой, понимая, что мне даже слово о том, что всё уже назначено, не сказали.

— Вы уже планируете свадьбу?! — ошарашенно воскликнул Габен.

— Неделя, — даже не обратил на него внимания Ос, — твоя мама настаивала на месяце, но мы успели обсудить с ней это сегодня утром, — он хмыкнул, — насчёт одной спальни мы компромисс не нашли. Она переживает за тебя, Вера, — пронзительный взгляд мне в глаза, — своими методами, но переживает.

Я кивнула, не желая продолжать эту тему и отвернулась к окну, всё ещё цедя остывающий чай.

Мне хотелось провести время в его компании подольше. Благо сейчас мама пошла на уступки и не разогнала нас по комнатам. Всё же неделя почти в заточении будет для меня тяжёлым испытанием. С другой стороны, в конце испытания мне полагается приз, а за него я потерпеть точно готова.

— Неделя это… лучше, чем месяц, — неуверенно сказала я.

Принц улыбнулся мне, кивнул и поджал губы.

— Королева никому не сообщила о свадьбе! У нас были другие договоренности! — закричал с возмущением лорд и выскочил из комнаты словно вихрь.

Оскар усмехнулся, в то время как я была напряжена — по какой причине мама не объявила даже о помолвке? Мою хмурость прокомментировал жених:

— Сообщила, — ухмылка, — сегодня утром и всему двору, чтобы разнесли по всем городам слухами. Лорд Габен этот момент пропустил, отсыпаясь после мужского клуба, который он посетил ночью.

Я приподняла голову от чашки и устремила взгляд к его беспечности.

— На завтраке? — я догадалась, что сейчас уже обед, а не завтрак, как я подумала изначально.

Ос кивнул.

— Значит на завтраке ты был, — мой тон стал вдумчивым, — как и в мужском клубе вчера ночью.

— Нет, — приподнятая бровь, — мне доложили из отряда. Я приказал следить за своим «соперником», — сознался он.

Тут уже было моё время удивляться.

— Зачем? — я подалась вперед, но отвлеклась на шум в коридоре.

Точнее на крик лорда и мамину ругань, больше похожую на рычание:

— Я приняла решение, лорд Габен! Примите его с честью!

— Именно по этой причине, — ответил мне Ос, — у лорда проблемы с самоконтролем, а также с совестью и логикой. Он опасен.

Я пожала плечами.

— Обеденное время окончено, ваше высочество, — надоело сидеть на месте дуэнье, — вам следует отдохнуть в своей комнате.

Выбора у меня не оставалось — пришлось встать, кивнуть женщине и отослать воздушный поцелуй принцу под очень недовольным взором госпожи. К счастью, дуэнья ничего не сказала, а лишь смиренно ждала у двустворчатых дверей. Она проплыла за мной в холл и последовала к лестнице.

***

Следующим важным этапом в моей жизни стала ночь перед свадьбой. Казалось бы, ничего кроме переживаний она нести в себе не должна, однако она запомнилась мне даже сильнее нашей первой брачной ночи. В этот вечер я осознала, что люблю его так сильно, что готова ответить многократное «да» на вопрос о том, хочу ли я провести с ним жизнь или целую вечность. Я ответила бы согласием не раздумывая на оба варианта.