Уходят.

З а н а в е с.

ЭПИЛОГ

Столовая в доме Заргарова. Абсолютно пустая комната. На полу пара старых калош и клочки газет. Входит  З а р г а р о в  с чемоданом в руках. Замирает от удивления. Трет глаза, будто не верит им. Наконец, убедившись, что это не сон, опускается на чемодан. Входит  М а р а с у л ь.

М а р а с у л ь. Салам! С приездом!

З а р г а р о в. Салам…

М а р а с у л ь. Я на улице окликнул вас, — не услышали.

З а р г а р о в (показывая на комнату). Что это?

М а р а с у л ь. Ваша Хуморхон… Вчера… Покинула… Не горюйте, теперь все жены покидают мужей! И Насиба тоже…

З а р г а р о в. Куда она переехала? К дяде?

М а р а с у л ь. К мужу.

З а р г а р о в (вскочив с места). Что?

М а р а с у л ь. Да вы не убивайтесь, если голова цела, тюбетейка всегда найдется… Скажите лучше, с чем приехали.

Заргаров жестом отвечает — конец.

Ах, ах! А вы бы сказали: нельзя же так — взять и с корнем. Я, мол, полечусь, исправлюсь…

З а р г а р о в. Чего только не говорил.

М а р а с у л ь. Да… Трудно стало жить на свете, Ахаджан-ака!

З а р г а р о в. Тебе-то что! Выгонят из одной щели, а ты свой зубодерный инструмент в руки — да в другую, и будешь жить. А мне вот… Трудно!

М а р а с у л ь. Кажется, Ахаджан-ака, меня тоже вырвали… с корнем. Вместе с моим зубодерным инструментом. Из поликлиники уволили — за незаконную частную практику. Мало! Обязали за все время налоги уплатить. Вас-то теперь нет. Пришлось дом продать… Не знаю, что дальше будет.

З а р г а р о в. Ах, если бы все это было во сне… Проснуться и начать жить. Уж я бы знал, как… Оказывается, у меня на плечах не голова — тыква, обросшая шерстью. Тыква!

З а н а в е с.

1954

ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗЕМПЛЯР

Фарс в трех действиях, семи картинах

ПЕРЕВОД КОНСТАНТИНА СИМОНОВА

НУСРАТ СУХСУРОВ, взяточник. По совместительству заведующий маленьким, но удобным для его основной профессии учреждением.

НЕТАЙХОН, жена взяточника. Женщина, не вникающая в то, во что не надо вникать.

КАРЫ-АКА, последняя профессия — мулла.

ЮСУФ, собутыльник и сослуживец Сухсурова. На данном этапе скорей овца, чем волк.

ШАБАРАТ, брат еще одного, лично неизвестного нам взяточника.

ХОДЖАР, по мнению одних — племянница, по мнению других — приемная дочь, а на самом деле — прислуга для всех в доме Сухсурова.

АБИДДЖАН, сводный брат Нетайхон, человек из другой пьесы.

НАВРУЗОВ, капитан милиции.

Старик, свидетели, представитель автора.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Перед открытием занавеса на авансцену выходит  п р е д с т а в и т е л ь  а в т о р а.

П р е д с т а в и т е л ь  а в т о р а. Конечно, вор есть вор. Я не оправдываю вора. Но все-таки обыкновенный вор — это еще полбеды по сравнению со взяточником. Вор ночью преграждает вам путь, залезает вам в карман, забирает ваши денежки и убегает. Только его и видели! А взяточник? Взяточник среди бела дня, сидя у себя в кабинете, преграждает вам путь, забирается к вам в карман, отбирает ваши деньги и не убегает — ничуть не бывало! А, наоборот, вас же еще и делает соучастником своего преступления! Взяточник ворует ваши собственные права и, украв их у вас, снова перепродает их опять-таки вам! Конституция дала вам право на труд. Взяточник ворует у вас это право и вам же его продает; он задерживает вас у двери, в которую вы хотите войти, и требует взятку! Конституция дала вам право на учебу. Взяточник ворует у вас это право и вам же продает его! Он задерживает вас у входа в вуз и требует взятку! Вы, не жалея сил, трудитесь до седьмого пота, а взяточник преспокойно ворует у вас плоды вашего труда. Если вы мне не верите, пожалуйста, посмотрите собственными глазами на портрет одного моего знакомого взяточника! Предупреждаю — это будет не водевиль-шутка, какие уж тут шутки со взяточниками! И не какая-нибудь там нежная лирическая комедия, а, наоборот, самая что ни на есть грубая! Взяточники так насолили нам, что нежничать с ними не приходится. Не знаю, как кто, а я считаю, что, имея дело с этими людьми, уж лучше пересолить, чем недосолить.

Занавес открывается. Парадная комната в доме Нусрата Сухсурова, двор которого по забору граничит с двором мечети. Комната эта, если б выбросить из нее все то великолепное барахло, которым она сейчас забита, вполне могла бы служить просторной спальней в детском саду — кроватей, эдак, на двадцать. Одна дверь комнаты выходит в глубь двора, а другая — в сторону улицы. В углу комнаты — большая черная круглая железная печка. На диване — халат и чалма. Видно, что в комнате всю ночь пьянствовали. На столе — пустые бутылки из-под коньяка, остатки ужина. Накануне все напились до бессознательного состояния. Н у с р а т  С у х с у р о в, видимо, полз к дивану, но так и не добрался до него; Ю с у ф  свалился на пол, обнимая ногу Сухсурова; К а р ы, как уперся ночью челюстью в стол, так и застыл во сне, словно кот, подстерегающий мышь. Сухсуров храпит на высоких нотах. Юсуф берет ноты пониже и пореже.

Поют петухи. Из внутренних комнат выходит  Н е т а й х о н  с растрепанными волосами, в нижней сорочке, в накинутом на плечи халате. Посмотрев на Сухсурова и убедившись, что он крепко спит, подходит к Кары.

Н е т а й х о н (тряся его за плечи, сильным шепотом). Кары-ака! Кары-ака!

К а р ы (спросонок). Слава аллаху!

Н е т а й х о н. Вставайте.

К а р ы (намереваясь обнять ее). О аллах, благодарю тебя за доставленное мне благодеяние!

Н е т а й х о н (спохватившись).