— Совершенно верно, — сказала Нола. — К концу я уже ни разу не смогла у него выиграть. Это было потрясающе.

— Хорошо. А что случилось после того, как вы уехали из Мехико?

— Ничего. Он проводил меня в аэропорт и с тех пор больше не звонил и не писал. А месяц спустя я подслушала, как Уайли рассказывал кому-то, что один бандит в Рино забил Сонни до смерти. Я пошла домой, вволю наплакалась и стала жить дальше.

— И это все? — спросил Лонго.

— И это все.

В два часа они взяли перерыв. В поисках туалета Валентайн отправился блуждать по цокольному этажу, состоявшему из каких-то маленьких помещений. Возле каждой двери стояли картонные коробки с папками, поэтому все двери казались одинаковыми. Наконец симпатичная секретарша сжалилась над ним и указала, куда идти.

Когда через десять минут все вернулись в комнату для допросов, слово взял Билл Хиггинс.

— Вернемся к вечеру той среды, — начал он. — Фрэнк Фонтэйн сидит за вашим столом и обдирает вас подчистую. Вы не выиграли практически ни одной партии. Он возвращается на следующую ночь и снова вас обыгрывает. И вы не увидели ничего странного?

— Нет, — твердо сказала Нола.

— Ну хватит, Нола, перестаньте, — Хиггинс оперся о стол, приблизившись к ней нос к носу. — Вы профессиональный дилер. Как часто игроку удавалось такое?

— Эй, — запротестовала она, — такое бывает!

— Да что вы говорите! — и в голосе Хиггинса послышалось недоверие. — Вы что же, решили, что ему просто везет?

— Даже слепая свинья способна время от времени находить желуди.

— Но не в таком количестве, — произнес Хиггинс. — Двадцать тысяч в первый раз, тридцать во второй. Вы должны были что-то заподозрить.

— Вы полагаете, я поняла, что это он? Взгляните на фотографию Фонтэйна, — сказала она, сердито попыхивая новой сигаретой. — У Фонтэйна другой подбородок, с ямочкой, и волосы у него гуще, чем у Сонни. Даже голос другой. И я не понимала, что это Сонни, пока мистер Андерман мне об этом не сказал.

Хиггинс нахмурился:

— А почему вы раньше не рассказали о Сонни в полиции? Закон запрещает дилерам иметь отношения с шулерами. Вы же об этом знали, не так ли?

— Но закон не требует, чтобы моя клиентка обнародовала свои отношения с Сонни Фонтаной, — впервые за все время произнес Андерман.

— О чем вы таком говорите? — удивился Хиггинс.

— Нола, с технической точки зрения, по-прежнему состоит в браке с Сонни Фонтаной и имеет подтверждающие это документы, — заявил адвокат. — А по закону супруги не обязаны давать показания друг против друга.

— Вы полагаете, что в данном случае этот закон применим?

— Поскольку брак имел место до того, как моя клиентка начала работать в «Акрополе», применим.

— Послушайте! — воскликнула Нола, тяжело дыша от гнева. — Я любила Сонни, понятно? Но я не знала, что этот парень — он. И арестовали меня только потому, что Сэмми позволил Сонни скрыться.

— Это вранье! — закричал Сэмми Манн.

— Извольте замолчать! — скомандовал Хиггинс начальнику службы наблюдения. — Вы считаете, что казино сделало из вас козла отпущения? — спросил он у Нолы.

— Вы чертовски правы, так оно и есть. — И Нола выдохнула огромное дымное облако.

— Ты неделю провела с ним! — завопил Сэмми Манн, не обращая внимания на приказ Хиггинса.

— И что? — огрызнулась Нола.

— Ты участвовала в этом деле с самого начала, — кричал Сэмми. — Ты нарушила закон и сама прекрасно об этом знаешь!

Нола злобно глянула на Сэмми, потом обвела взглядом всех собравшихся и с яростью загасила и эту сигарету. Она явно пыталась справиться с собой.

— И какой же такой закон я нарушила? Закон, который запрещает быть наивной дурочкой? Или есть закон, по которому я не имею права западать на каждого сладкоречивого придурка? Что ж, я нарушила тогда целых два закона. Тогда давайте, сажайте меня в камеру и выбрасывайте ключи. Я заслужила наказание.

— И на кого вы поставили? — спросил Уайли, потягивая газировку и глядя сквозь двухстороннее зеркало на Нолу.

— На Холифилда, — ответил Ник, выуживая из пакета очередной соленый кренделек (срок годности этих крендельков явно давно закончился).

— В «Голден Наггет» на него ставят два к одному.

— Они просто козлы, — рявкнул Ник.

— Вы газеты читаете? — спросил Уайли. — Этот спортивный обозреватель из «Сан», ну, Джо Тейлор, говорит, что Зверь сейчас в лучшей своей форме. Пробегает каждый день по пять миль, укладывает всех своих спарринг-партнеров. Джо Тейлор пишет, что…

Ник развернулся и дал Уайли подзатыльник:

— Холифилд! Слышал, что я сказал? Холифилд!

Но Уайли сдаваться отказывался:

— И все-таки Зверь великолепно смотрится.

Ник подбросил пакетик с крендельками.

— Никаких «все-таки», болван! Победит Эвандер Холифилд. Казино в этом городе потеряли больше денег на ставках против Холифилда, чем против любого другого боксера. Они брали три к одному в бою против Бастера Дугласа, пять к одному в матче-реванше с Риддиком Боуи, двадцать к одному в первом бою с Железным Майком и каждый раз проигрывали. И теперь ты хочешь сказать, что какой-то бандит, которого только что выпустили из тюрьмы, должен выиграть? Холифилд — и точка. Ну-ка, повтори, что я сейчас сказал?

— Господи, — простонал Уайли. — Могу я иметь собственное мнение?

— Что-что?

— Мнение.

— Нет. Не можешь.

— Ладно, сдаюсь. Холифилд.

Ник потрепал его по плечу:

— Смотри-ка, малыш, а ты, оказывается, способный ученик.

Тут они увидели, что Лонго выводит Нолу Бриггс и ее адвоката из комнаты для допросов. Там произошло что-то важное, а они пропустили. На пороге возник Валентайн — на лице его было написано негодование.

— Что там происходит? — спросил Ник.

— Все отправились на квартиру к Ноле Бриггс. Она говорит, что у нее есть электронные письма от Фонтэйна, подтверждающие ее невиновность.

Ник скомкал пакет из-под крендельков и швырнул его в мусорную корзину. Бой Холифилда состоится через два дня, а уже завтра в город начнут съезжаться болельщики, серьезные парни с большими карманами, которые знают, как тратить денежки. Значит, ему надо быть у себя в заведении, потому что это хороший шанс поправить финансовое положение. Ему уже осточертела эта история с Нолой, он был готов заняться другими, куда более важными делами.

— Ну и?.. — нетерпеливо воскликнул он.

— Если письма настоящие, Лонго будет вынужден ее отпустить.

— А как насчет моих пятидесяти тысяч?

— Попрощайтесь с ними, — посоветовал Валентайн.

Ник подскочил и отшвырнул стол в сторону.

— Только