обхватила себя за плечи, чтобы согреться. Отец Мерфи говорил о любви и дружбе, о терпении и обо всем том, что составляет суть настоящего брака. И Нола расплакалась, зная, что все эти слова — ложь.

— А на следующей неделе у меня случился выкидыш, — сказала Нола, смяв в пепельнице сигарету: вот так окончилась ее история.

— И вы с тех пор ничего о Сонни не слышали?

— Нет.

В душной комнате для допросов, расположенной в подвале управления полиции Лас-Вегаса, повисла тишина. Нола неловко повернулась на своем жестком стуле. Андерман закурил новую сигарету и вставил ее в дрожащие губы своей клиентки. Лонго, который вел допрос, взглянул на стоявших здесь же Валентайна, свежевыбритого Билла Хиггинса и Сэмми Манна. Из-за двухстороннего зеркала за допросом наблюдали Уайли и Ник Никокрополис.

— Нет, не так! — встрепенулась Нола Бриггс. — Я получила несколько открыток — из самых разных мест: Майами, Атланта, Миртл-Бич… А потом и открытки перестали приходить. Ни словечка за двадцать лет.

Она затянулась, а потом яростно смяла и эту сигарету и продолжала мять, мять ее в пепельнице, хотя она давно погасла. Это был жест человека, вымотанного до безумия, и Валентайн тревожно взглянул на нее, потом перевел взгляд на адвоката. Андерман хранил невозмутимое выражение опытного игрока в покер — за все время допроса он не произнес ни слова.

— А как Сонни вас отыскал? — спросил Лонго.

— Это не он, — ответила Нола, — я сама его нашла.

— Объяснитесь.

Вдруг в допрос вмешался Сэмми Манн:

— Вот, значит, как! Ты затаила злобу на Ника и потому решила отыскать Сонни Фонтану.

— А тебя кто сюда позвал, безмозглый кретин! — взорвалась Нола и швырнула в Сэмми окурком. Тот угодил ему прямо в грудь.

— Я позвал, — рявкнул Лонго и убрал пепельницу со стола. — Еще раз сотворите такое, и я надену на вас наручники! Отвечайте на вопрос.

— Да я никогда ничего против Ника не имела, — сказала Нола. — Я проработала на него десять лет. Я была верным и надежным работником. Разве это ничего не значит?

— Известно, что он бросил тебя, — заявил Сэмми. — Он попросил, чтобы ты поддула себе сиськи, а ты отказалась. Он тебя оскорбил.

Нола в немом удивлении взирала на Сэмми, потом перевела взгляд на Лонго:

— Кто сказал вам эту чушь?

— Твоя старая подружка Шерри Соломон, — ответил Сэмми.

— Шерри врет, — решительно заявила Нола. — Ник никогда мне такого не говорил. У нас вообще речь о моей груди не заходила, ты, старый стручок!

— Но это правда! — настаивал Сэмми.

— Да это бред собачий! Спроси у самого Ника.

— Ник не помнит…

Лонго был готов взорваться:

— Сэмми, заткнись!

Если б дело вел Валентайн, он бы выволок Сэмми в коридор и попросту придушил его. Отставной шулер только что разрушил все тщательно выстроенное дело: поскольку Ник ничего не помнил об их взаимоотношениях, значение для следствия имели только слова самой Нолы.

— Мы здесь не затем, чтобы обсуждать, что сказала тебе Шерри Соломон, — сказал Лонго, и на щеках его заиграл грозный румянец. — И не смей снова о ней упоминать, понятно?

— Шерри Соломон — лесбиянка, — заявила собравшимся Нола. — Мы с ней однажды переспали, и с тех пор она постоянно пыталась меня уговорить на это снова.

— Вы переспали с Шерри Соломон? — с недоверием переспросил Лонго.

— Вот именно. Это случилось через несколько недель после разрыва с Ником.

— Боже правый, — прошептал Билл Хиггинс.

Валентайн глянул на зеркало: интересно, понимают ли Уайли и Ник, что сейчас произошло? Шерри Соломон отныне не является надежным свидетелем, так как вступала в интимные отношения со слишком многими из участников процесса. Дело, которое завел на Нолу штат Невада, в эту минуту рассыпалось в прах. Только Нола и ее адвокат, казалось, этого не знают. Лонго покрылся потом. И спросил у Нолы:

— Вы сказали, что разыскали Сонни. Как?

Нола уныло смотрела в пол.

— В прошлом феврале Уайли раздал дилерам «Книгу Гриффина»[25] и приказал запомнить лица шулеров, которые специализировались на блэкджеке, чтобы не поддаваться на их уловки. Там-то я и увидела фотографию Сонни. Ну и воспоминания замучили. У меня до сих пор сохранилось свидетельство о браке и все прочие бумаги, там был номер его социальной карты. Я наняла людей из одного сыскного агентства, чтобы они его отследили. Его нашли в Мехико, он жил на закрытой территории загородного клуба.

— Вы вступили с ним в контакт? — спросил Лонго.

— Я послала ему открытку с моим электронным адресом, — пояснила она. — Он прислал мне e-mail. Я ответила. Переписка продолжалась некоторое время — думаю, он хотел удостовериться, что это именно я с ним связалась, а не кто-то другой.

— Он от кого-то прятался?

Нола устало улыбнулась:

— Сонни всегда кто-то преследовал. В конце концов он позвонил мне, и мы проговорили несколько часов. Это было потрясающе. Сонни всегда был такой… Ну, не знаю… С ним было легко. Он не красавец, но умел очаровывать. После того разговора я почувствовала себя словно Золушка на балу.

— На следующий день, — продолжала Нола, — мне по «Федерал Экспресс» пришел пакет: билет первым классом до Мехико и дюжина красных роз. Я взяла отпуск по болезни. Я подумала: ну что мне терять? — Нола глубоко вздохнула и посмотрела на них как глубоко разочарованная и измученная женщина. — Сейчас, оглядываясь назад, я начинаю понимать, что Сонни меня вызвал с определенной целью. Он жил в роскошном поместье, и охраны у него было побольше, чем в Пентагоне. Мы ели, пили, занимались любовью, загорали у бассейна и играли в карты дни напролет.

— Почему вы считаете, что у него были какие-то замыслы на ваш счет? — уточнил Лонго.

— Мы с ним всегда на деньги играли, даже детьми — это было своего рода соревнование. И теперь словно вернулись в детство. Мы играли в карты по пять-шесть часов в день, и так всю неделю.

— И? — Лонго явно не понимал, в чем тут смысл.

Нола взглянула на Сэмми — этот разговор вымотал ее окончательно.

— Ты ему объясни, — сказала она.

— Фонтана изучал подсказки, — пояснил Сэмми детективу. — Легкие изменения в поведении, характерные для Нолы, которые могли бы подсказать ему, какие именно карты у нее на руках. До сих пор таким методом пользовались только игроки в покер.

— То есть Фонтана учился понимать ваши реакции, — сообразил