Ни в коем разе, Иван Петрович, — усатый с предельно серьёзным видом покачал головой. — Старик — наживка в этой рыбалке; уберём его, и рыбка может уплыть, почуяв, что её не ждут.

О чём это он, интересно?

— Весьма болтливая наживка, замечу, — поморщился безусый. — И к тому же наипервостатейнейшая буржуазная дрянь. Может, если не убрать, то хотя бы заткнуть?

А-а-а, так вот почему этот тип в кожанке так недовольно смотрит на меня! Кажется, призрак пришёл откуда-то из тех времён, когда слово товарища Маузера было сильнее других.

— По-позвольте! — наконец, вырвалось у меня; я немного взял себя в руки, и теперь пытался не оплошать, от всей души отыгрывая роль наипервостатейнейшей буржуазной дряни. — С какой стати… то есть, по какому праву вы ворвались в мой дом, командуете здесь и обсуждаете меня так, будто я не нахожусь в одной с вами комнате⁈ Вы нарушаете мои права!

Так, нужно аккуратнее. Эти двое работают на Отдел; более того — если память меня не подводит, то именно эти двое уже дважды выходили на мой след. Чёрт, один из них (эх, знать бы, который!) тайком «проводил» меня через пол-города, а я этого даже не заметил!

Я старался соображать быстро и холодно. Людей, работающих на Мариуша Златара — много, если провалимся сейчас — Смерть просто найдёт ещё одного. А вот шанс немного вызнать что-то о своих врагах дорогого стоит.

Надо разговорить их, пока держится маскировка… причём как-то так, чтобы они не «убрали» и не «заткнули».

— Твои права, дядя, тебе разъяснят в Отделе, — шагнул ко мне чекист в кожанке. — Что-то непонятно?

— Вот пусть Отдел у себя и командует! — искренне возмутился я. — Вы ворвались в мой дом, чёрт побери! У вас хоть есть обыск? Удостоверения? Откуда я знаю, вдруг вы никакие не отделовцы, а простые налётчики!

Если возмущаться так, как это делал настоящий Степан Илларионыч — орать про заплаченные деньги и качать права — то меня быстро сбагрят куда подальше, как это с настоящим Илларионычем сделал Смерть. А что, если упирать на законность? Старые чекисты уважают правила и порядок.

Или нет.

— Налётчики⁈ — бесцветное лицо чекиста слегка посерело (будь он живым, пожалуй, это был бы пунцовый оттенок. — Ты кого налётчиком назвал, контра недобитая?..

Он двинулся ко мне с явно нехорошими намерениями — но в этот момент второй нахмурился и махнул рукой, останавливая его.

— Макаров. Не надо.

— Чего⁈ Да он нам всю засаду сорвёт…

— Во-первых, без него «рыбка» не появится, — твёрдо пояснил усач. — Во-вторых, «рыбка» может появиться тут с минуты на минуту, и вряд ли ты хочешь устраивать шумные разборки.

— Да какие разборки! Плазменная клеть, и вот он уже лежит на кровати в виде аккуратного тихого тельца…

— А в третьих, — с нажимом произнёс усатый, повышая тон, — нравится тебе или нет, но гражданин Бельский задал совершенно законные вопросы.

Макаров фыркнул.

— Гражданин Бельский, — усатый повернулся ко мне, — я приношу вам извинения за неприятную ситуацию, но дело важное и срочное. Вы можете помочь поймать опасного преступника, а можете воспротивиться, и тогда мы поступим так, как предложил мой товарищ.

Он вынул откуда-то из-под длиннополого пальто удостоверение с печатью Отдела. «Севостьянов, Демьян Спиридонович, уполномоченный оперативный следователь…»

— Может быть, для вас это дело и важное, — ворчливо заявил я, привставая на подушках. — Но при чём тут я? Разве я не имею право принять гостя в своём доме? Не имею право выставить из него тех, кого я не приглашал?

— Мы предоставим все необходимые ордера после операции, — Севостьянов покачал головой. — Сейчас просто нет времени…

— Может, вам бы стоило озаботиться этим заранее? — стариковским тоном съехидничал я. — Зачем мне помогать вам, особенно в ущерб себе?

Вот так. Я не соглашаюсь на все их слова — это вызвало бы только недоверие — но выгляжу договороспособным, уважающим закон, а главное — я задал ключевой вопрос: что мне будет за помощь?

Поторгуемся. Потянем время.

Интересно, пронеслось у меня в голове, а что там Смерть? Смотрит сверху за этой комедией положений и охреневает так же, как и я? Или для него это житейское дело?

— В ущерб себе? — Макаров презрительно фыркнул. — Ты, дед, не знаешь, на что подписался и за что отвалил Златару краденные деньжищи!..

— Попрошу без оскорблений! — прикрикнул я. — Я честный работник ЖЭКа, никогда в жизни не воровал и в смерти тоже воровать не собираюсь!

— Да? А особнячок-то ты на какие шиши отгрохал?.. — завёлся с пол-оборота Макаров.

— Тише! — Севостьянов махнул рукой и нервно пригладил усы. — Во-первых, Степан Илларионович прав, не надо оскорблений…

Я только оскорблённо хмыкнул.

— Во-вторых, прав мой сослуживец, — продолжал Севостьянов. — Что бы ни обещали вам Мариуш Златар и его люди, за что бы вы им не заплатили — получите вы совсем не это. Так что в ваших же интересах помочь нам поймать мошенников.

— С чего я должен верить вашим словам?

— Сведения Отдела…

— Не знал, что Отдел имеет юридическую силу и в мире мёртвых, — снова съехидничал я. — Думаете, раз я только преставился, то ничего не знаю? Ни про Башню, ни про что другое…

Сыщики переглянулись.

На самом деле я не знал, насколько законны действия Отдела на первом слое, и откровенно блефовал. У них мог быть договор с Башней, или холодная война и раздел территорий, или демонстративное невмешательство в дела друг друга…

— Послушайте, — наконец, сообразил Севостьянов. — Вот что. Когда появится связной Златара, пусть он сам ответит на вопрос о вашей сделке и её истинной подоплёке. Идёт? Вы поймёте, что мы лишь защитили вас от довольно-таки страшной участи… А юридические вопросы можно будет утрясти и потом…

— Идёт! — в этот самый момент Макаров сделал страшное лицо. — Дед… попробуй только выдать нас, пойдёшь как пособник Златара, по абсолютно законным статьям!..

Оба сыщика бросились к своим позициям и затаились, практически слившись с тенями, я же остался сидеть в кровати, глядя на окружающий мир взглядом Эбенайзера Скруджа в предрождественскую ночь.

За дверью и правда раздавались шаги — лёгкие, почти невесомые. Приближающийся толкнул дверь.

— Проснись и пой, дед! — с сияющей улыбкой заявил