— Иногда люди этого попросту не осознают, — мягко сказала Полина Геннадьевна. — Особенно дети. Так что за инициация? Что под этим подразумевается? Это опасно? Оляна выглядела взволнованной…

Ожега шумно выдохнула.

Вот ведь любопытная человечка! Да ещё и вопросы задала практически прямые!

— Можно подумать, вы не волнуетесь перед каким-нибудь торжеством, — постаралась как можно ровнее ответить Ожега. Повезло, что вопросами её просто засыпали и, значит, можно ответить не на все. — Да ладно вам, Оляна волнуется как перед контрольной, так и перед нашим днём рождения. Так что её «инициация» — это вступление во взрослую жизнь. Наше детство официально закончится, и, думаю, Оляне жаль, что она повзрослеет. Вот и паникует.

— В пятнадцать лет? — не поверила ей психолог. — Дети у нас детьми до восемнадцати считаются. Официально.

— Ну, это, можно сказать, как в славянских сказках, — пожала плечами Ожега, решив вставить и свои желания. — У нас выпускной девятый класс к тому же, и папа с мамой сказали, что после общего дня рождения мы сможем как бы сами всё решать в своей жизни… Например, куда поступать, что делать дальше и всё такое. А ещё что делать со своими волосами: красить, или подстригать, или так оставить. Ну и одежду носить… по желанию.

— То есть, — моргнула Полина Геннадьевна, — после ваших пятнадцати вам разрешат…

— Мы в своей семье будем считаться взрослыми, — кивнула Ожега. — И у нас в семье принято держать слово. После этой самой «инициации» мы сможем выглядеть иначе. А я хотела бы пользоваться косметикой… И Оляна очень волнуется и, возможно, не хочет ничего менять или переживает, что ей не пойдёт… Вот и звучит этот ваш «крик о помощи». Лучше бы вы ей журналы моды подсунули, чтобы она развеялась.

— Да… глупо получилось, — смущённо покраснела психолог.

— Ага, глупо, — согласилась Ожега, осторожно переводя дух. Прошла почти по краю.

Не могла же она в самом деле рассказать человеческому психологу о том, что она и её сёстры юдварги, а инициация — это первый оборот в Зверя и, собственно, подтверждение их пока предполагаемых статусов. И риск при этом всегда присутствовал. Всякое могло случиться… Ходили легенды, что несправившиеся теряли разум и возможность возвращения в человеческое обличие. Отец говорил, что страшные лесные пожары за Уралом, которые невозможно оказалось скрыть от людей, объяснялись тем, что там полно неуправляемых полудиких юдваргов. Их даже путали с драконами — этими неразумными магическими животными, которых кудесники выращивали, как коров или кур — на убой. Да и тёти…

Конечно, Оляна волновалась перед инициацией. Они все, каждый по-своему, переживали. Им с сёстрами никто этого не говорил, но даже Ожега понимала: Род мельчает. Из всего Рода только прадедушка становился трёхголовым Змеем, которым и был изначально. Все остальные, включая дедушек, отца и дядей, превращались в одноголовых крылатых Змеев. И если так посмотреть, то женщины Рода юдваргами не были… ни одна! Но отцы их были уверены, что у них всё получится, укладывая на плечи дополнительную ответственность. И вообще-то, Оляна-то что переживала? Кому больше всех переживать, так это Ожеге: по их линии кровь смешивалась, и тёти опять же.

Из мозгопыточной она вышла с чувством облегчения и некоторой гордости. Сёстры ждали её всё там же у окна на повороте к кабинету психолога.

— Ну как? — спросила Озара, когда они втроём оделись и вышли на из школы.

— Всё нормально, — Ожега рассказала о разговоре с Полиной Геннадьевной.

— Значит… После дня рождения мы сможем покраситься? — сразу уловила суть Озара, усмехнувшись. — Тогда я хочу быть рыжей.

— А это обязательно? — спросила Оляна, потеребив косу. У неё были очень красивого оттенка пшенично-русые волосы, самые светлые из них. — Мне мои волосы нравятся.

— Можешь чуть длину уменьшить, — улыбнулась Ожега. — Или хотя бы часть распустить. Я вот вообще хочу совсем коротко… — и коснулась ребром ладони основания шеи. — И темней на пару тонов, а то ни то ни сё.

— Что? Нет! У тебя такие красивые волосы! — воскликнула Оляна, но тут же запнулась. — Хотя тебе, наверное, пойдёт… А папа-Боеслав не будет ругаться?

— Считай, что они благодаря тебе дали на это высочайшее разрешение, — фыркнула Озара. — Не могла же Ожега морочить эту Полину. Ты и так её чуть с ума не свела своей безответственностью. Папа-Благомир в прошлый раз очень просил, чтобы такого не повторялось.

— Эх… — повесила голову Оляна, соглашаясь.

Ожега кивнула. Это был тот ещё скандал… А всё потому, что Оляна ляпнула психологу, что они живут клановой общиной. Конечно, у людей всё не по Солнцу и не по Правде, чьими прямыми потомками был Род Горынычей. Для народов Нави было нормой так жить. Общиной проще выжить, сохранить разумность и знания, дать отпор как людям, так и всяческого рода «охотникам на нечисть».

Гнездо их Рода издревле располагалось на острове Латрик, и старшие родичи рассказывали о том, что крепость, которую построил их клан, появилась раньше города Себеж. Через пару сотен лет после основания Гнезда люди тоже стали селиться рядом с крепостью — когда прознали, что могучий Род юдваргов поселился в этом озёрном краю, испокон веков принадлежавшем водному народу.

Ожега с усмешкой представила реакцию Полины Геннадьевны, если бы та узнала, что даже создание национального парка «Себежский», где тонка грань миров, нужно было для того, чтобы оградить народы Нави и их потомков от любопытных людей, их технологий, а также от магического браконьерства. Очень давно крупнейшие кланы объединились и создали самую мощную и совершенную защиту, похожую на обережный круг или на бусы из речного жемчуга, где каждая бусина — точка опоры заклятия и она же спрятанный в пространственной складке клан народа Нави. И эту защиту они поддерживают до сих пор. Даже город Себеж входил в состав национального парка, потому что там проживали многочисленные потомки навов этих мест, и тоже частично находился под заклятием.

Тем не менее прошлые откровения Оляны про семью и её устройство вышли всем им боком. Повезло, что родители загодя приобрели квартиру, подготовили все документы, купили все бытовые приборы и оборудовали комнаты. Натравленные социальные службы совершили проверку