Но они назывались совсем иначе, и даже новый год был в другое время. В сравнении с путаницей в неделе, дробление суток на двадцать четыре, а не на шестнадцать часов уже не играло особой роли. Потому что всё у людей было не по Солнцу! Но хотя бы из-за этого уроки длились всего сорок пять минут, а не по девяносто, как у бабушки Зины.

Честно говоря, не одна Оляна сбивалась из-за недели, Ожега и сама часто их пересчитывала, так как эти дни недели не совпадали с принятыми не только в их семье или у юдваргов, но у всех народов Нави и Беловодья. Несмотря на их идеальную память, даже у Озары всегда был под рукой календарь и ежедневник, чтобы ничего не перепутать.

Но в итоге с самого начала эта неразбериха сослужила им плохую службу, учителя да и дети решили, что они отсталые, глупые и не умеют считать правильно. А потом ещё на вопрос одноклассников Оляна простодушно ответила, что они живут на острове Латрик, который, как они позже узнали, был закрыт мощным магическим барьером и в Яви проявлялся лишь на пятую часть от силы и то лишь для того, чтобы был отдельный и безопасный выход в Явь возле города. Для людей там не было ничего интересного, кроме заброшенных руин, которые периодически затапливает в паводок, да парочки огородов нескольких местных, связанных с народами Нави.

Их, естественно, обсмеяли и даже какое-то время, пока не надоело, обзывали бомжами, но тогда история как-то замялась и почти забылась, а чуть позже родители купили в Себеже квартиру, в которой навели двусторонний портал в родовое Гнездо, тем самым сделав «чёрный ход» на непредвиденный случай. Очень вовремя, если учитывать последующую эпопею с социальными службами.

А пару месяцев спустя, когда только всё успокоилось и они привыкли к новым реалиям, случился злосчастный урок литературы, на котором проходили былину «Никита Кожемяка и Змей Горыныч». Наверное, с той былины Ожега поняла, что людей не зря считают самыми лживыми существами на Древе Миров. Эту историю они прекрасно знали. Странно не знать историю собственного Рода. Вот только всё в этой «былине» перековеркали и исказили почти до неузнаваемости. Ожеге было обидно почти до слёз… да и Озара тоже была возмущена, но они промолчали, а вот Оляна молчать не стала.

С Оляной всегда так. Никто из них не умел врать, как это делали люди: легко и непринуждённо, не замечая, как выдыхают Кривде смрадные миазмы лжи, питающие их тёмную богиню. Но Ожега с Озарой умели недоговаривать и уводить разговор, если уж задали прямой вопрос, или могли ответить иносказательно. А вот Оляна была слишком наивной и открытой и практически не умела молчать. Человеческие дети почти сразу дали ей кличку «Блаженная», а сестра с каждым разом лишь подтверждала своё прозвище, и дело было не только в честных ответах, которые порой шокировали и вводили людей в ступор. Хотя в этом тоже был толк: Оляну не воспринимали всерьёз, считая безобидной фантазёркой или вроде того. Почти все…

И если Ожега просто перестала пытаться с кем-либо подружиться и хватало одного взгляда, чтобы от неё отстали и не лезли, то Оляна с её открытостью и жаждой общения не оставляла попыток. А расхлёбывать приходилось им с Озарой.

Впрочем, Озара была единственной из них, кто хоть как-то сошёлся с одноклассниками. В основном потому, что давала списывать уроки, а ещё лучше всех освоила соцсети. Как и попросила её мама-Анна, Озара «вливалась в общество». Да и, кажется, ей действительно были интересны людская культура и традиции. Учителя считали, что Озара «нормальная» и что «девочка старается», готовится к поступлению и не надо её волновать и дёргать, а вот с Ожегой и Оляной необходимо «работать». В том числе социальным службам и психологу, которая это всё и затеяла, переживая за их «будущее».

Эх… Если бы только не запрет на вмешательство в жизнь обычных людей… Но, к сожалению, применять магию можно было только в случае угрозы жизни. Да и то… Особой магии ни у кого из них не было, иначе они бы не учились в обычной школе для людей. Впрочем, даже их мамам было бы сложно отвести взгляд целой куче народа. Всех любопытных не зачаруешь. Во-первых, это противозаконно. Во-вторых, в Себеже вдобавок каждый третий какой-нибудь дальний потомок народа Нави с разбавленной кровью. У таких уже почти обычных людей не имелось родовой памяти и особых способностей, но они обладали иммунитетом к слабенькому внушению или отводу глаз. Так что в школе они с сёстрами должны были справляться сами. Это было своего рода испытанием для них перед окончательной Инициацией, срок которой всё ближе: сразу после шестнадцатилетия Озары, в Коляду, всего через две людских недели.

— Ожега! — прервал мысли оклик сестры.

Озара вместе с Оляной стояли у окон на повороте к кабинету психолога. Озара выглядела обеспокоенно.

— Я волновалась из-за Инициации… — чуть ли не со слезами сказала Оляна. — И она прямо меня спросила… И мне пришлось… Я поделилась своими страхами и переживаниями с Полиной Геннадьевной из-за этого, а она как тогда… когда соцслужба нас на заметку взяла…

— Ладно, попробуем разрулить, — вздохнула Ожега. — Надеюсь, наших «родителей» не вызовут, а то папа-Благомир с мамой-Алёной, как и все остальные родители…

— Да, они все вернутся только ближе к Инициации, — понурилась Оляна.

— Благословение Предка получить тоже очень важно, — закусила губу Озара.

Перед обычными людьми их общими родителями выступали родители Оляны — дядя Благомир и тётя Алёна. Их матери были родными сёстрами, а отцы — родными и двоюродными братьями, так что с детства повелось, что они всех называли мамами и папами, не особо разбираясь, кто точно чей. Озара так лет до шести-семи думала, что её родной отец — папа-Благомир, потому что тот больше всех с ними возился, катал на спине, водил в лес, знакомил с народами Нави на их территории. Папа-Боеслав, её родной отец, почти всё время разъезжал по другим мирам и странам по делам Рода, а отец Озары — папа-Богдан — тоже больше пропадал в библиотеке Гнезда, занимался её расширением или где-то учился.

Папу-Боеслава Ожега не видела уже очень давно, почти полгода прошло, как тот последний раз брал её с собой в поход-тренировку, а потом снова покинул Гнездо, и лишь иногда от него приходили скупые сообщения с посланником. Даже с другими родителями папа-Боеслав должен был встретиться