Понимала, разумеется. Всё дело в Скен-эннаэ. Ниневийка выкроила время в своём сверхперегруженном жизненном графике, чтобы прилететь на Землю и отдохнуть в компании школьных подруг. На вопрос Коршуновой: «Куда поедем?», — Скен, не задумываясь, ответила: «Куда угодно! Лишь бы прохладно и настоящей воды побольше». Естественное желание для уроженки планеты вечного лета, моря которой настолько солёные, что при должной сноровке по ним ходить можно — чем ниневийцы и занимаются в своём национальном виде спорта. Риммка исполнила пожелание подруги в свойственной ей манере добавлять адреналин в самое невинное развлечение. Лене не оставалось ничего другого, как присоединиться к компании: в последние годы собраться вместе получалось всё реже. И очень не хватало четвёртой «скрипки» в их некогда неразлучном квартете — Кийры Каррохос. Но президент Демократической Республики Ракшас права на личную жизнь не имеет.

Впрочем, сегодня денёк выдался вполне приличный: ветер умеренный, дождя нет и даже солнышко выглянуло из-за туч. Шкипер умудрялся вести яхту так, что болтанка почти не ощущалась. Воспользовавшись благоприятными условиями, женщины расположились на баке, застелив палубу матрасиками и махровыми полотенцами. Земные фрукты, ниневийское вино, приятная беседа — настоящий девичник. Римма вырядилась в шорты и майку, демонстрируя пренебрежение к холоду, Скэн предпочла спортивный костюм, мерзлячка Крапивкина в добавок к спортивкам натянула джемпер.

— Рассказывай, что у тебя нового-интересного, «главная присматривающая», — предложила ниневийка, потягивая густой янтарный напиток. — Когда я прошлый раз прилетала, ты у Кийры на Ракшасе порядок наводила.

Коршунова поморщилась. Шутливое прозвище ей не понравилось. «Главным присматривающим» звала её старшего брата смысловица Верхнетагильского интерната медеанка Утренняя Роса, Росинка. После Большого Блэкаута этих существ не называли медеанцами, исключительно — паразитами. Паразитка Росинка? По мнению Крапивкиной, которым она ни с кем не делилась, неудачное сочетание, неправильное. Лена слишком хорошо помнила свою смысловицу. И помнила детскую влюблённость в неё Риммы.

— Интересного? Меньше, чем тебе кажется. Проблема ракшасов постепенно рассасывается, — спасибо Кийре. Теперь они бегут не на «великую небесную землю», а к ней в республику. Да и здешние туда потянулись, за прошлый год выехавших втрое больше, чем прибывших. По остальным — как обычно. То непонятная эпидемия среди вогуров, то мессия-пророк, объявившийся в лагере цефеян. Ну и разумеется, неисправимые контрабандисты с Новой Ниневии, — Коршунова многозначительно покачала в пальцах бокал с вином. — А если и случается изредка что-то действительно интересное, то, извините девочки, оно под грифом «для служебного пользования».

— Не нужны нам твои служебные секреты! — отмахнулась Крапивкина. — Свои личные выкладывай!

— Да-да! — поддержала Скен-эннаэ. — У тебя, наконец, появился близкий друг?

— Конечно! Вы с Ленкой мои близкие друзья, — ехидно ответила Коршунова.

Лена возмущённо закатила глаза, но прямолинейная в интимных вопросах, как все ниневийцы, Скен парировала:

— Близкий друг — это человек, с которым ты занимаешься сексом.

— Или нечеловек, — уточнила Крапивкина. Кивнула на стоящего за штурвалом сэла: — Может быть, это Алекс? Или Бро? Или оба?

Алекс и Бро, похожие как братья близнецы, составляли команду яхты в этом путешествии. Когда-то они были профессиональными моряками, обслуживали и развлекали отдыхающих на транс-тихоокеанских круизных лайнерах. Потом сотню лет выполняли почти ту же работу на окололунных туристических шаттлах. Блэкаут резко изменил их специализацию. Последние двадцать лет Алекс и Бро служили офицерами по особым поручениям при главе Карантинного Комитета.

Римма скривила недовольную гримасу.

— Некогда мне всякой романтической ерундой заниматься. Работы много!

— Сделать счастливым любимого человека, произвести на свет и воспитать детей — не ерунда! — строго возразила ниневийка. — Это такая же социально-значимая работа, как любая другая.

— Ой, знаю я ваши аргументы! Ладно, если честно, то у меня никого нет, потому что… — Римма сделала глоток вина, — потому что я пока не встретила того, кто мне по-настоящему нравится!

Крапивкина и Скен-эннаэ расшифровали эту фразу однозначно: «Я пока не встретила мужчину, похожего на Тимура!» Старший брат всегда был для Риммы идеалом, образцом для подражания. Именно поэтому она избрала свою профессию. Тимур Коршунов погиб на Медее, выполняя секретное задание: пробраться в логово паразитов и узнать их тайны. Погиб по вине Утренней Росы, — во всяком случае, Римма в этом не сомневалась.

На баке яхты повисла тишина. С каждой минутой она становилась всё более гнетущей, неуместной. Её следовало как-то разрушить. Однако сделала это не Крапивкина, не Скен-эннаэ. Тишину прервал Бро, поднявшийся на палубу из камбуза с подносом, на котором выстроились три тарелки.

— Девушки, обед готов! Средиземноморский салат с осьминогом для Лены и Риммы, мультиовощной — для Скен. Там морковь, свёкла, капуста, лук, кукуруза, фасоль… в общем, около пятидесяти компонентов. Все выросли на земных грядках.

Узкие, чуть раскосые глаза ниневийки расширились от восторга.

— Пятьдесят вкусов детства?! — Она повернулась к Коршуновой: — Ты подсказала?

— Тоже мне бином Ньютона! Бро — офицер Кей-Кей, выяснить твои вкусы он и сам может.

На баке вновь установилось безмолвие, но на этот раз приятное и жизнеутверждающее: подруги предались гастрономическому блаженству. Ниневийцы не могли усваивать земные белки, но что касается растительной пищи, то они были практически всеядны. Их восхищала флора Земли, на порядок более разнообразная, чем на родной планете.

Крапивкина украдкой поглядывала на Скен-эннаэ, Скенечку, как называли её в интернате. Прошлый раз они виделись шесть лет назад, и с тех пор Скен заметно не изменилась. Собственно, она мало изменилась со дня их выпускного в Верхнетагильском интернате. С ниневийцами всегда так: достигнув половозрелого возраста, они остаются до самой старости «в одной поре». Разве что некогда густые рыжие кудряшки Скен поредели и потускнели, и на бронзовой коже от встречи к встрече морщин добавляется. В интернате она была младше Риммы и Лены на три года, хоть и учились они в одном классе. С тех пор всё изменилось, — если считать биологический возраст, а не релятивистский. Для землян тридцать пять лет — самое начало зрелости, но тридцать два земных года равны семидесяти четырём на Новой Ниневии, и для туземцев это почти старость. Крапивкина прекрасно понимала, хоть предпочитала об этом не думать, что через каких-то десять лет — земных — Скенечки скорее всего и в живых не будет.

Впрочем, ниневийку это ничуть не заботило. Свой жизненный план она выполнила с лихвой: произвела на свет трёх замечательных ребятишек, стала уважаемым членом Ниневийского научного сообщества,