Незнакомая девушка с длинными тёмными волосами склонилась надо мной, беззастенчиво разглядывая, будто диковинку какую. На мой взгляд, однако, на диковинку больше тянула она сама. Начать хотя бы с того, что на холодном гранитном полу стояла босиком. Из пары серо-голубых глаз на меня смотрел лишь один; второй же заметно косил в сторону. На ней красовалось платье такого же цвета, что и костюм на только что отметелившем меня Ржаке — бирюзовое с серебром. А из-за пазухи торчал длинный стебель некого засушенного растения. Точнее, из декольте. Прямо из ложбинки между…

Я тряхнул головой и осторожно отозвался:

— Кто такое сказал?

Разве не стоило ждать подвоха от родственницы Ржака?

Она хмыкнула, подобрала юбку и уселась на корточки напротив. Ох и платья у них тут, это что-то… Вроде бы и длинные, а по бокам разрезы чуть ли не до талии. Чтобы удобнее было ходить, наверное. И вот сейчас, когда она так сидит — чёрт, да я же почти вижу…

— Слышала, как девчонки у фонтана языками чешут о каком-то неудачнике с Багрового Озера. Твердящий по боёвке, мол, явился к госпоже с докладом о внезапно проявившейся у того чудака небывалой силе… Вот я и пришла в золотое крыло поглядеть. Ты явно багровый и весьма похож на неудачника. Так это был ты, да?

Я с трудом оторвал глаза от её слегка разведённых в сторону коленок и попытался поднять к её лицу, но на полпути он увяз в декольте. Это вообще законно, такой вырез на школьной форме?

— А, это? — кажется, она приняла мой внимательный взгляд за интерес к сухому растению и вытащила его на волю. — Да, он. Изумрудный штихлис. Знаешь же, моя тётушка была сестрой урагана. Перед смертью отдала любимой племяннице, так что теперь он мой. Расскажи, как ты это сделал, а? Как ухитрился урыть моего двоюродного братца? Расскажешь — дам тебе на время.

Я хотел было спросить, на кой ляд мне сдался этот экземпляр из гербария, но вовремя удержался. Судя по её торжественному взгляду, мне полагалось ползать на коленях, умоляя её одолжить драгоценный цветочек… А что, если он реально драгоценный?

Я как мог изобразил живейший интерес и принялся рассказывать: обрисовал свои ощущения, когда магические потоки стекались со всего тела; в деталях расписал, как безумный поток вырвался из ладони, как понёсся прочь, как летели в стороны ошмётки земли и травы; с особой гордостью сообщил о столкновении со скалой и глубокой трещине в старом камне.

— И всё? — спросила она, когда я умолк.

— Всё…

Она разочарованно кивнула, словно ожидала услышать что-то иное. А теперь, кажется, тоже решила, будто мне просто случайно повезло.

— Что ж, обещание есть обещание, — вздохнула она и протянула мне свою веточку. А потом — внезапно — наклонилась, так что полная грудь в декольте зазывно колыхнулась, чмокнула меня в нос и добавила: — Ты забавный.

Мне только и оставалось, что проводить обалделым взглядом её босые пятки, сжимая в руке сухое растение.

Глава 5. Грехи предков

— Я уже собирался идти за тобой, — виновато пробормотал Йорф, когда я переступил (точнее, переполз) порог комнаты. Которую, кстати, с трудом нашёл в этом роскошном золочёном лабиринте. — Где ты так долго… Охренеть! Где ты это взял?

— Одолжил, — поморщился я, падая на кровать и вытягивая вверх руку с засушенным растением. Хрупким оно оказалось только с виду; стебель был невероятно крепким, а листья и лепестки — словно из мягкого, но прочного пластика. — Что это за штука, Йорф?

— Это изумрудный штихлис! — с благоговением воскликнул тот. — Ну штихлис же, ты чего?

— Я тебе уже объяснял, «чего»! Не помню ни хрена, ясно?

— Ты приложи его к больному месту, — посоветовал товарищ. — Вон, к фингалу под левым глазом, например. Сам поймёшь.

Чувствуя себя по-идиотски, я послушался. К моему удивлению, через минуту или около того боль стихла. Пощупал: припухлость тоже ушла.

— Понял? — радостно произнёс Йорф; всё это время он пристально наблюдал за мной, видимо, в ожидании реакции. — Он лечит, всё лечит! Ну, почти всё…

— Косоглазие, наверное, не лечит, да? — проворчал я.

— Косоглазие — нет, — согласился он. — А вот зрение тебе, может, и поправит за ночь. Погоди… косоглазие? Где, говоришь, ты его взял?

— Девчонка дала. Странная такая, в голубом платье — кажется, она назвала Ржака двоюродным братом. Босая. И да, у неё глаза…

— Быть не может, — ахнул Йорф. — Чёрт, Руто, это плохо, очень плохо… Не вздумай говорить Гринде, она с катушек съедет! Ни про цветок, ни про Курвинду!

Я подавился смехом — бок болезненно откликнулся, и пришлось переложить чудодейственное растение туда.

— Что за семейка, кто им имена придумывает? Ай… А кто она такая, эта… Курвинда? — я не удержался и снова фыркнул.

— Кто такая? — закатил глаза Йорф. — Да всего-навсего следующая глава Лазурной Скалы. А там, глядишь — чем демоны не шутят — и будущая императрица. Неудивительно, что у неё при себе штуки вроде штихлиса.

— Их семья самая сильная в империи, да? — задумчиво поинтересовался я.

— Да, лазурные сейчас правят… Императрица — её бабушка.

— Вот как. А напомни-ка мне, что не так с нашей семьёй?

— Ну, — Йорф замялся, — понимаешь… Мы — потомки предателей, поднявших восстание. Пусть это и было три поколения назад, пусть всех причастных и перебили тогда без особой жалости, осадок-то остался… И никуда не денется, пока Скала у власти.

— Гринда, небось, спит и видит, как бы их оттуда турнуть, а? — предположил я.

— А то! И не только она. Но знаешь… — Йорф сник. — Откровенно говоря, не думаю, что кому-то это светит. Особенно Гринде. Не то чтобы у неё не было нужных способностей или характера… Ей просто не дадут дорогу. А тут ещё твоя мать…

Он внезапно умолк и испуганно уставился на меня.

— Что — моя мать? — нахмурился я.

— Прости, я знаю, что ты терпеть не можешь, когда…

— Говори. Я же забыл, что этого терпеть не могу.

— Точно… Твоя мать — она пропала. Но, судя по намёкам лазурных… В общем, ходят слухи, что она пыталась убить императрицу. Это было несколько лет назад и, сам понимаешь,