И угораздило же попасть в мир, где правят бабы!

Я сорвался с места, уже жалея, что отстал от Йорфа — сам-то я понятия не имел, куда идти. К счастью, пробегая мимо одного из ответвлений, краем глаза углядел знакомую рыжую шевелюру. Отлично — судя по всему, я всегда в одной группе с Ржаком, и от этого никуда не деться. А он, значит, тоже опаздывает — вот только вряд чем-то из-за этого рискует.

— Извините, — выдохнул я, распахивая тяжёлую дверь, которая только что закрылась за спиной Ржака. — Я…

Три пары глаз ошеломлённо смотрели на меня. Ржак в своём бирюзовом костюме застыл в центре маленькой, но изящно украшенной комнаты — явно не учебного класса. У окна в задумчивой позе расположился смотрящий в чёрном балахоне и с аккуратной косичкой чёрных волос, свисающей на грудь. А в противоположном углу восседала в роскошном кресле пожилая, но ещё очень даже привлекательная женщина. Её бесстыдно открытое, как и у молодых учениц, платье светло-красного цвета было расписано белыми цветочными узорами, а копна чёрных с проседью волос удерживалась несколькими шпильками с массивными алыми камнями и чем-то вроде жемчуга.

— …ошибся дверью, — невозмутимо закончила она за меня.

— Похоже на то, — согласился я, ретируясь в коридор. — Прошу прощения за беспокойство.

— Стоять, идущий Руто, — злобно прошипел смотрящий. — Что ты себе снова позволяешь? Нет, госпожа, он не ошибся, уверяю вас; за дурацкой внешностью этого существа скрывается пакостная и неблагонадёжная натура. Осмелюсь предположить, что на этот раз он позволил себе пренебречь присутствием на занятии, чтобы проследить за идущим Ржаком, которого неожиданно вызвали сюда к вам…

— Брось, Гохард, — отмахнулась женщина. — Нормальное юношеское любопытство, ничего пакостного в этом не вижу.

— Это всего лишь один из череды случаев, госпожа, — продолжал плеваться ядом смотрящий. — И один из самых безобидных. Лично я считаю, что пора бы уже поставить вопрос об отчислении данного экземпляра из вверенной вам академии. Уверяю вас, империя многого от этого не потеряет — всё равно способностей к учёбе у него меньше, чем у бастардов. А учитывая, кто его мать…

— Довольно, — устало поморщилась госпожа. — Всего перечисленного тобой недостаточно, чтобы стать основанием для отчисления, Гохард. К тому же я подозреваю, что ты предвзят. Мальчик, иди.

Я отмер, закрыл за собой дверь и зашагал по серому коридору, всё ещё под впечатлением от улыбки директрисы, адресованной мне при последних словах.

Глава 10. Точность

Выслушав мой рассказ об увиденном, Йорф лишь плечами пожал и с видом знатока прошептал:

— Гохард совсем дурак. Он, похоже, считает, будто может диктовать свои условия госпоже смотрящей, лишь потому что он с Лазурной Скалы, а она с Пунцового Луга. Вот только Пунцовые — тоже сильная семья. Да и даже если бы не была такой… Госпожа Фельтира — не та женщина, что позволила бы собой манипулировать, будь перед ней хоть сама императрица.

Бытовая магия считалась скучнейшим из предметов, но я сразу ухватил суть: именно здесь можно было овладеть маленькими, незаметными, но очень хитрыми приёмами, которые мне так были нужны. Одна беда: не так-то просто оказалось ими овладеть.

— Шире пальцы, идущий Йорф, — монотонно напомнил учитель, щуплый седой старичок. — Ещё шире. Потокам магии нужно свободно проходить между вашими фалангами, загребать их пригоршней не имеет никакого смысла…

Проходя мимо меня, он лишь скорбно промолчал.

В крови вскипела злость. Нет уж. Пусть Руто и был таким лентяем и бездарью, а я это терпеть точно не намерен. Не важно, по какой причине и надолго ли я застрял в этом теле — но раз уж застрял, теперь всё будет по-моему. Растопырив пальцы, я усилием воли толкнул кровь от сердца, через плечо и вдоль по руке и в самые их кончики.

— Перестарались, идущий Ржак, — сообщил учитель где-то за моей спиной. — Здесь нужна точность, в том числе и в расчёте используемой силы. Попробуйте снова, без прежнего напора.

Я успел остановиться в последний момент. Энергия, не нашедшая обещанного выхода, обожгла кончики пальцев. Хорошо, что успел. Иначе бы снова зафигачил со всей силы и неминуемо стал бы посмешищем — если даже драгоценному Ржаку делают за подобное замечания.

Покосившись как можно незаметнее в сторону последнего, я обнаружил его рассерженно взирающим на свой деревянный брусок. Вместо аккуратных кусочков, какие продемонстрировал нам твердящий в начале занятия, на каменной столешнице лежали кривые, ощетинившиеся щепками обломки.

— Древесина — деликатный и упрямый материал, — во всеуслышание заметил учитель, разглядывая результат работы одного из Ржаковых дружков, не менее плачевный. — Точность, только точность поможет вам её покорить.

Но какая может быть точность без многочисленных тренировок, уныло добавил я про себя, примериваясь пальцами к бруску. Снова придётся действовать наобум…

Я даже глаза прикрыл, сосредотачиваясь, вслушиваясь в мерный ток алой жижи в собственных сосудах. Заново прогнал горячую энергию по прежнему маршруту — но уже медленнее, осторожнее. И выпустил с замысловатым движением кисти, позволяя четырём невидимым голодным потокам впиться в сочную мякоть дерева…

Вопреки моим опасением, передо мной не оказалось ни невнятной непрорезанной мешанины, как у Йорфа, ни искорёженных обрубков, как у Ржака. Четыре относительно ровных брусочка лежали на каменной поверхности, чуть дымясь. Не идеально, конечно — срезы все в заусенцах. Но…

Я поймал взгляд прохаживающегося по залу твердящего и глазами указал ему на свою работу. Он подошёл, внимательно её оглядел, почему-то покосился на Ржака… И молча пошёл дальше.

— Извините, господин твердящий, — процедил я сквозь зубы. — Вы не хотите дать оценку моей попытке? Или члены моей семьи уже утратили и эту привилегию?

Затравленный взгляд учителя, испуганный возглас Йорфа, недоумённое неверие на лицах прочих идущих доставили мне острое злорадное удовольствие. Отлично, думал я, выслушивая сбивчивую похвалу твердящего. Отлично. Достало уже притворяться бестолковым зашуганным очкариком.

— Что? — сердито осадил я Йорфа за дверями класса, лишь только он попытался предъявить мне своё недовольство. — Где я неправ? Знаешь, почему они все обращаются с вашей семьёй… то есть, с нашей семьёй, как с грязью? Потому что мы это охотно терпим. Может, хватит уже?

— Ты не понимаешь, Руто…

— Понимаю, и получше тебя. Чёрт, да хватит трястись, как эта ваша небесная медуза! Не будь такой тряпкой, Йорф…

На мгновение мне