Я кисло улыбнулась.

– Стася, Стасенька, ты даром времени не теряешь! Вся в меня! Теперь моя душа будет спокойна: моя младшая сестричка определилась. Господин Лихобор – превосходная партия. Ему всего тридцать лет. Для мужчины это самый сок. Красив, богат. Говорят, что поместье у него небольшое, и в нём он мало времени проводит, но он – Леваяя Рука короля. О таком мужчине можно только мечтать! Если бы мне достался не Амброзий, я бы завидовала самой чёрной завистью.

Я кивала, не найдя слов. То, что меня душили слёзы, Бася предпочитала не замечать.

– Ты провела ночь в его апартаментах. Вот это очень умный ход. Пусть сплетничают дуры, – Бася оглянулась на дверь, словно там стояла целая толпа дворянок с осуждающим видом взиравших на нас, – ты очень правильно поступила. Что толку беречь невинность, всё равно достанется какому-то разбойнику.

Я не удержалась и зарыдала, закрыв лицо.

Бася бросилась меня обнимать.

– Ну-ну, птичка моя неразумная, теперь всё наладится. Бегом, бегом в гардеробную. Выберем тебе платье и даже успеем подогнать по фигуре.

Бася схватила меня за руку и потащила из библиотеки наверх. Я не сопротивлялась. Слуги почтительно кланялись нам, встреченные по дороге гвардейцы отдавали честь и щёлкали каблуками. Бася притащила меня в свою спальню и со смехом толкнула на заправленную кровать.

– Лилу! – крикнула она, и нетерпеливо позвонила в колокольчик, а потом обернулась ко мне, – я назвала свою служанку в честь кошечки нашего короля Хенрика, правда смешно?

Мне было не смешно, но я изобразила подобие улыбки. В комнату, шаркая, вошла пожилая шноркель. Она была одета в зелёное простое платье такой длины, чтобы не было видно хвостика. На голове у шноркеля красовался такой же зелёный чепчик, отороченный аккуратным кружевом. Она учтиво поклонилась и сложила лапки под лифом.

– Лилу, я ужасно тороплюсь. Поручаю твоим заботам свою маленькую глупышку-сестру. Подбери ей любое платье из тех, что понравятся Стасе, а лучше два. И подгони по фигуре. Учти, платье должно быть нарядным. Берите всё, на что смотрят глаза. Если нужна юбка попышнее – отрезы тканей лежат в сундуках.

Бася чмокнула меня в щёку и убежала, хлопнув дверью спальни.

Шноркель подошла ко мне, и я поспешно встала с кровати.

– Платье на госпоже сшито из флоранской парчи. Над ним трудился шноркель, возможно именно господин Фрунтель. Только он может увидеть настоящую душу заказчицы. Почему наряд не нравится госпоже?– шноркель уставилась на меня круглыми добрыми глазами.

– Простите, как вас зовут?– спросила я.

– Лилу.

– Как на самом деле вас зовут?– улыбнулась я, и шноркель поклонилась мне.

– Трудли.

– Так вот, уважаемая Трудли. Это прекрасное платье действительно сшил для меня господин Фрунтель за одну ночь. Оно сделало меня вчера счастливой, а сегодня – самой несчастной на всём свете. Я не хочу его больше видеть, я хочу изорвать его в клочья.

– Это странно – винить одежду в своих бедах. Впрочем, у вас, людей, свои порядки. Я подберу вам платье из запасов госпожи Баси для праздничного обеда. Что-то достойное, но неброское. А для завтрашнего торжества мы придумаем что-то подобное этому наряду, что теперь на вас, – ответила мне шноркель с достоинством, и, как мне показалось, улыбнулась.

Она неспешно прошла в гардеробную, залезла на невысокую табуреточку и стала листать платья, висящие на вешалках, как листы огромной неповоротливой книги. Я смотрела на мастерицу и думала: «Что могло заставить шноркеля работать на господина Вильда? Ведь шноркели редко поступают в услужение людям». Задать ей этот вопрос я не решилась, это выглядело слишком невежливым. Может, швея тоже задолжала упырю кругленькую сумму, а теперь отрабатывает долг.

Шноркель указала мне на три разных платья, и я сняла их с вешалок. Одно было нежно-голубым, с золотой каймой по подолу. Второе – розовым, как пенное облако ягодного мусса. Его украшали бантики на лифе и рукавах. Третье было нежно-лимонного цвета, простое, из плотного шёлка, без вышивки и украшений. В тонком плетении шелковых нитей я увидела глубокие тёмные оттенки. «Наверное, в сумерках ткань будет переливаться», – подумала я.

– Госпожа Бася никогда не надевала этого платья. Даже не знаю, когда и кто его сшил.

– Пожалуй, я его примерю, – сказала я и стала раздеваться. Шноркель помогала мне облачиться. Платье село, как влитое. Даже подгонять его не пришлось. Я подошла к большому зеркалу и всмотрелась в отражение. Платье сидело великолепно и напоминало мне мой сон.

– Отличный выбор, – сказала шноркель, – лимонный цвет мало кому идёт. Брюнеток он старит, блондинок обесцвечивает. У вас, госпожа Бася, именно тот оттенок волос и тон кожи, что который нельзя испортить лимонным цветом. Я бы назвала его цветом юности. И меня есть свежая идея.

Шноркель подошла к одному сундуков, недолго покопалась в нём и достала тонкий газовый шарф такого же цвета, что и ткань платья, но несколько нежнее. Шарф был искусно расшитый белыми цветами с золотистыми тычинками.

– Его создали точно для меня! – восхитилась я, и шноркель повязала шарф на моей шее, спустив его длинные концы на спину. Я покрутилась перед зеркалом и осталась довольна.

– Идите, госпожа, скоро застолье, – умильно сложила под лифом лапки шноркель, – а я уж поработаю в своей каморке.

– А как же мерки? – спросила я.

– Если вы разрешите мне взять ваше прежнее платье, то к завтрашнем утру у вас будет такой наряд, которому позавидует сама королева.

Я присела перед Трудли в реверансе, и та смахнула слезинку из уголка глаза.

Глава 16

Зала, выполненная в голубых тонах и украшенный огромным аквариумом, уже наполнился гостями. Это было странное сборище. В центре залы был установлен трон, который король Хенрик, видимо, таскал за собой в поездках. Король был одет в пурпурный камзол и длинную алую мантию с белым мехом на воротнике. Этот наряд резко диссонировал с убранством комнаты. Если бы приём проходил в другой зале, которую показывала мне вчера Бася, картина приёма смотрелась бы гармонично. Но Его Величество сам выбрал место, в котором будет проходить мероприятие.

 По правую сторону от короля стояли господин Вильд и Бася. На моей сестре было тёмно-синее атласное платье, с глубоким декольте. На груди красовалось богатое ожерелье с сапфирами и черными топазами. В волосах сверкала маленькая золотая тиара, спускавшая на лоб самый крупный синий камень причудливой неправильной формы. Господин Вильд был в неизменном чёерном камзоле, расшитым золотом. По левую руку от короля стоял Смеян. Его лицо было похоже на маску, даже глаза были неподвижны. Смеян надел новый