Селестина обработала всем раны и поочередно успокоила каждого, даже если успокоения не требовалось. Она наложила им повязки, а после поцеловала в макушки, будто была их бабушкой, тетушкой или няней, приглядывающей за сворой нерадивых детей.

– Линг, – тихо позвала Эванжелина.

Он повернулся к ней.

– Ты правда считаешь, что Александра нужно убить?

Она не ожидала от себя этого вопроса. Никто не ожидал.

Эверлинг не очень хотел ей отвечать. Колющее чувство никуда не ушло, пусть ее огонь заставил отвлечься и переключить сознание на другую, более реальную боль.

– Он может навредить нам в любой момент, – уклончиво ответил Эверлинг.

Она все еще, вопреки всему, была против убийств, но не могла отрицать жестокую правду. И пусть Эверлинг не ответил прямо, а Эванжелина не настаивала, пытаться переубедить она тоже не стала.

Джейлей и Джодера тихо и лениво перешептывались, не желая вставать с дивана. Пронзающая боль растекалась по всему телу, концентрируясь в одном единственном месте. Они не были готовы к такому, но упорно старались сделать все, чтобы стало легче. Очень хотелось спать.

Силы куда-то идти разом пропали у всех.

– Идите отоспитесь, отдохните. Останетесь пока у меня, – проговорила Селестина, убирая все медикаменты и бинты обратно в коробку. – Минимум на четыре дня. А лучше на всю неделю. Я буду менять вам повязки и обрабаты…

– У нас нет времени! – грубо перебил ее Эверлинг.

– Если уйдете сейчас, у вас не только времени не будет, но еще и здоровья. Я сказала, остаетесь у меня. Минимум четыре дня. Это не обсуждается, – уперев руки в бока, строго ответила она.

Никто, кроме Эверлинга, ей возражать не стал.

– Они могут нас найти, – наконец общую мысль выразила Эванжелина.

Селестина задумалась, убрала аптечку на место и вернулась в гостиную.

– Партум – большой город, а это один из районов, где живут самые обеспеченные люди всей Форты. Думаю, пять-шесть дней у вас есть точно. Король Иоганн не пришлет сюда армию так сразу, слишком ценит высшее общество и считает его неприкосновенным, – спокойно говорила Селестина. – Так что сейчас вы все расходитесь по спальням и ложитесь. Немедленно! С Александром я все улажу.

Селестина выглядела доброй старушкой с бурной молодостью и не менее интересной старостью, при этом внутри у нее был железный стержень. Эверлинг был с ней не согласен, но не мог не признать, что сил у него не осталось. Он никогда не жаловался на собственную слабость, считал себя сильным. И был сильным – сильнее многих. А потому накатившая усталость и пульсирующая боль сбивали с толку. Ему наносили множество ранений разной степени тяжести, но каждый раз он вставал и продолжал.

Может быть, потому что ему не давали возможности расслабиться, может быть, потому что отдых ему не полагался, но сейчас он молча направился к дивану. В комнату Николаса Рейнольдса он ни разу не зашел.

– Иди в спальню, – приказала Селестина. – Там будет удобнее.

Джейлей и Джодера тихо прошмыгнули в дверной проход и разошлись по комнатам. Герсий вышел следом, но через полминуты вернулся. Он оперся рукой о дверной косяк и обратился к Эверлингу:

– Я попросил Джея перебраться в спальню Николаса. Идем.

И Герсий снова удалился, не дожидаясь ответа. Селестина довольно улыбнулась, будто бы выиграла спор.

– Линг, нам правда нужно отдохнуть, – мягко произнесла Эванжелина, вытирая слезы. – Иди к Геру.

Эверлинг не сопротивлялся, только поморщился и хотел прикоснуться к месту ожога, но вовремя себя остановил. Они с Эванжелиной вышли одновременно. Она зашла в их с Джодерой спальню и сразу же улеглась на кровать, всхлипнула от боли и закрыла глаза. Она вся вспотела и ей становилось то ли жарко, то ли холодно.

Рядом лежала Джодера и вся дрожала. Эванжелина заметила, как она вытирает рукой лицо. Сначала подумала, что Джодера плачет, потом – что вытирает пот, но так и не узнала точно: усталость и сон брали свое.

У Эверлинга дергались пальцы, поэтому он сильно сжимал кулаки: лишь бы не чувствовать дрожь. Она была доказательством его слабости, и это приводило в бешенство. Он постучался в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.

В гостевой спальне было тусклое освещение, и это первое, что заставило обратить на себя внимание. Говорить не хотелось, да и во рту так пересохло, что он с радостью бы выпил несколько литров воды. И, будто прочитав его мысли, в спальню зашла Селестина с двумя наполненными стаканами, прошла мимо Эверлинга и поставила стаканы с двух сторон от кровати на тумбочках.

– Спать! Живо, – велела она обоим.

Эверлинг поплелся к кровати, стараясь не замечать непроходящей дрожи. Герсий неловко улегся и убеждал себя не думать, насколько ему приятно находиться с Эверлингом в одной комнате, несмотря на всю ситуацию, несмотря на пульсирующую боль и желание, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Они легли, повернувшись спинами друг к другу.

Джейлей в соседней спальне, некогда принадлежавшей Николасу Рейнольдсу, выпил воду, принесенную Селестиной, и лег. Сон его сморил довольно быстро.

Завтрашний день обещал быть сложным, возможно, сложнее всех дней до этого.

Глава 10

Айлей и Дакота

Женщина застыла лишь на мгновение, а потом быстро помогла Лиаре подняться на ноги, стянула с себя накидку с капюшоном и попыталась скрыть грязную одежду. Пришлось насильно одевать ее, потому что Лиара стояла как вкопанная и не совсем осознавала происходящее. Нэйтан только опасливо смотрел по сторонам в надежде, что незнакомка действительно поможет. Женщина вздохнула, вытащила из сумочки платок и начала поспешно вытирать Лиаре лицо.

Сердце колотилось с такой силой, что казалось, будто она может умереть в любой момент. Лиаре бы хотелось поблагодарить незнакомку, но не было сил вымолвить даже слово. Едва они выбежали из леса, как интуиция сразу же замолчала, а оказавшись в городе, Лиара снова засомневалась в своих силах и больше не знала, куда им двигаться и что делать дальше. А потому молча позволила женщине помочь.

– Дорогая, что случилось? – раздался немного взволнованный, мужской голос.

Вскоре рядом с женщиной появился незнакомец.

Он слабо улыбался, но взгляд отражал волнение. Нэйтан скептически осмотрел его с ног до головы: темная гладкая кожа, немного вытянутое овальное лицо и темные глаза, светящиеся непривычной Нэйтану добротой. Он не