— Так у нее еще и друг имеется, — усмехнулся Фризин и внимательно посмотрел на Щелкунова. — И оба они невиновны…

— Так точно.

— Ну ты и залез в кашу! А настоящих виновных ты уже нашел? — не без иронии спросил Фризин и неожиданно для себя получил вполне конкретный ответ:

— Нашел. Дело за доказательствами. Надеюсь, они скоро будут…

* * *

Засада в доме вдовицы Галины Селиверстовой была устроена по всем правилам и инструкциям: оперативники-милиционеры внутри и плотное наружное оцепление — на случай, если преступнику все же удастся вырваться из дома. Конечно, о предстоящей операции пришлось рассказать майору Фризину и получить от него, со скрипом, согласие на ее проведение. Кое-кто мог заподозрить, что Щелкунов с Фризиным в сговоре, раз начальник УГРО помогает начальнику ОББ. В случае неудачи отвечать пришлось бы не только майору Щелкунову, но и начальнику уголовного розыска города. Словом, Абрам Борисович сильно рисковал, выдавая разрешение на проведение операции.

С другой же стороны, если все получится и Калина окажется в руках Щелкунова, после чего станет давать показания (в том, что Галина Селиверстова станет давать признательные показания, майор Щелкунов даже не сомневался), это будет полная победа. А победителей, как известно, не судят.

Галина, если б могла, сообщила бы Степану Калинину о засаде. Да вот не докладывал он ей, куда идет и где пребывает. Потому Галине оставалось только ждать, как дело обернется. Впрочем, не тот был Калина человек, чтобы за просто так, безо всякого сопротивления сдаться в руки милиционеров. Конечно, Степу было жалко, но куда жальче было себя…

Селиверстова то и дело поглядывала на майора, который до этого ее допрашивал. Этот сделает именно то, что обещал. И не расскажи она про Калину — он бы точно забрал ее в свое управление и засадил бы в каталажку. А что будет со Степаном… Может, оно еще как-нибудь и обойдется…

С Галиной Селиверстовой покуда не проводили более допросов, в которых непременно бы встал вопрос о ее возможном соучастии в убийстве Модеста Печорского. А подозрения на ее счет были весьма серьезные. Но то, что она была знакома с коммерсантом и наверняка тянула из него денежки, позволяло предположить, что из свидетельницы она могла стать подозреваемой. Не было ничего невероятного в том, что это она с другим своим любовником, Калиной, провернула это дельце с убийством и ограблением Печорского. Причем очень грамотно. Поскольку даже супруга Печорского Нина не заметила, что из квартиры что-либо пропало. Хотя она могла и не знать о тайниках мужа, ведь отношения у них в последнее время были не самые располагающие к откровениям.

Галиной следует заняться поплотнее. Позже. Когда в руках будет главный исполнитель убийства Печорского — как полагал майор Щелкунов — Степан Аркадьевич Калинин.

Калитка скрипнула в половине восьмого вечера, когда на дворе стало практически темно, — зимний день короток. Затем захрустел под чьими-то ногами недавно выпавший снежок. После чего послышались шаги уже по ступенькам крыльца, после чего без стука настежь распахнулась входная дверь: пришедший явно чувствовал себя в этом доме полным хозяином. Ступив в комнату, он громко произнес:

— Галка, чего не встречаешь? Хавку из закромов выгребай! Жрать хочу!

Затем Калина выставил на стол бутылку водки, сел на стул и закинул ногу на ногу. Когда ему на плечо легла тяжелая длань одного из оперуполномоченных, сбоку встал невесть откуда появившийся Валя Рожнов, а вместо вдовы из кухни неспешно вышел майор Щелкунов собственной персоной, Калина понял, что попался. Бандит не дергался, понимая, что сопротивление может закончиться плачевно, и неподвижно сидел на стуле, лихорадочно соображая, за что его повязали. Все его дела после последней отсидки были чистыми. Недавнее дело на Грузинской улице тоже было сработано гладко, не подкопаться. Где же он мог проколоться? Неужели весь этот сыр-бор из-за сережек с фальшивыми бриллиантами, что он оставил в залог под открытие кредита до востребования. В таком случае придется снова присесть годика на полтора-два за злоупотребление доверием, то бишь мошенничество по статье сто шестьдесят девятой УК РСФСР. Ладно, не впервой, теперь на одну ходку будет больше. В следующий раз поумнее будет.

Покуда оперуполномоченный с крепкими дланями сторожил Калину, в доме учинили обыск. И кое-что нашли. А именно: документ или его черновик, написанный рукою Модеста Печорского. Рядом с этим документом было найдено несколько листов кальки, в том числе и использованной, и остро отточенный карандаш. Сомнений больше не оставалось: это были предметы для декалькирования, то есть для копирования, а иными словами — для подделки почерка Печорского. Суть декалькирования была довольно проста. Калька накладывалась на оригинал документа с подписью. Проступающие через прозрачную бумагу буквы обводились без нажима простым карандашом — желательно медленно и уверенно, — после чего калька накладывалась на чистый лист бумаги. Нанесенные на кальку нужные слова, буквы и подпись обводились уже остро отточенным карандашом, в результате чего на бумаге оставались вполне заметные контуры букв. Затем контуры обводились уже ручкой или опять-таки простым карандашом, и получалась нужного содержания надпись и нужного вида подпись тем самым почерком, которым был написан исходный документ. Это значило, что к преступлению на Грузинской улице Калина готовился. Вместе с Галиной, которая о тренировках сожителя в подделке почерка Печорского не могла не знать. Знала она, выходит, и о содержании записки. То есть являлась непосредственной соучастницей преступления.

После обыска в доме Калину с Галиной повезли в управление.

— А меня-то за что? — попыталась протестовать Селиверстова. — Я же вам помогла. Все рассказала!

— Суд учтет ваши признательные показания, — заверил ее Виталий Викторович.

Щелкунов был доволен, операция прошла на «отлично». Убийцы коммерсанта Печорского взяты под стражу. Теперь все нарекания прокуратуры за незаконную операцию по захвату Степана Калинина и неофициальное ведение расследования по убийству в итээровском доме на Грузинской улице будут сняты. О себе Виталий Викторович не особенно и переживал, главное, что все обойдется без последствий для его непосредственного начальника и друга майора Фризина. Ведь они — победили, а победителей, как известно, не судят.

Глава 15. Очная ставка

Первым вытащили на допрос Степана Калинина с погонялом Калина. Держался вор свободно, где-то даже раскованно, что должно было убедить следаков, что никакой вины он за собой не чувствует. Было понятно, что вся эта процедура с допросами ему не впервой и особое значение он ей не придавал.

— Послушай, начальник, да я сам не знал, что цацки с булыгами[17], — предвосхищая вопрос майора Щелкунова, с ходу изрек Калинин,