—Короче, я много думал, Даш.—Он затягивается снова, морщится и вышвыривает сигарету в урну.— Я готов тебя простить. Это ведь он был, да? Ты сказала, что совершила ошибку, и я тебе верю.

Если бы Дима с размаху дал мне пощечину, такого эффекта бы не было. Одеревеневший позвоночник неожиданно обмякает. Я ведь не ослышалась? Он сказал, что прощает и готов всё забыть?

—Что молчишь?— Дима смотрит мне в глаза, на его губах застыла напряженная улыбка.— Я много думал. Твой поступок — это пиздец просто… Чуть с ума не сошел — настолько хреново было. Но без тебя еще хуже. Попал я с тобой… Люблю очень сильно.

—Просто так мало времени прошло,— выговариваю я плохо шевелящимися губами.

В голове такая каша, что впору осесть на землю. Услышать подобное я никак не ожидала. Эти три дня готовилась к возвращению в свою квартиру, к тому, что вновь стану просыпаться в постели одна… Почти стало получаться. В голове даже утвердился будущий распорядок дня: завтрак, спортзал, в который я так давно хотела записаться, два часа на онлайн-курс по гиперхолестеринемии у детей, потом смена. А тут…

—Три дня,— подтверждает Дима, делая шаг ко мне.

Нервы приходят в напряжение. Неужели хочет обнять? Так быстро? После всего?

Он стоит очень близко, лихорадочно горящий взгляд чертит невидимые дорожки на моем лице.Дима находит мою руку и сжимает. Совсем как раньше.

—Мы это преодолеем. Я дал себе слово ни за что тебя не упрекать. Это правда была ошибка?

Я опускаю взгляд на наши ладони и машинально киваю:

—Правда конечно.

Тогда он тянет меня к себе.Подбородок упирается в его плечо, знакомый запах лосьона для бритья щекочет ноздри. Я чувствую Димины руки на талии и тоже его обнимаю. Каша в голове продолжает густеть, сердце неровно колотится. Вот так просто? Дима, готовый ревновать даже к кассиру в супермаркете, простил мне секс с Адилем? Адилем, который был для него как красная тряпка для быка еще до своего возвращения?

—Я по тебе соскучился,— глубоко вздыхает он, зарываясь лицом в мои волосы.

Я обнимаю его крепче. В груди фонит от разливающихся тепла и сочувствия. Не знаю, плакать или смеяться. Я всю свою будущую жизнь успела за эти дни перелопатить, даже придумала, что в новогодние праздники на пару дней съезжу с мамой и Олегом в Адлер.

—Я тоже по тебе соскучилась,— шепчу, уставившись в красные точки стоп-сигналов припаркованного такси.

Дима несколько раз целует меня в висок, отстраняется. Неестественная улыбка, будто случайно прилипшая к его губам, теперь походит на настоящую.

—Я тогда пацанам скажу, что тоже поеду. Подождешь?

Я сглатываю. Он хочет поехать со мной? Или чтобы я поехала с ним? Домой? Как ни в чем не бывало? Все происходит слишком быстро. Нам обоим как минимум нужно с этим переспать.

—Дим…—Я вцепляюсь в ремень сумки обеими руками, слегка отступая.— Я у мамы ночую сегодня. Она ждет. Мне кажется, нам не нужно так торопиться. Ты уверен, что… готов меня простить?

—Уверен. Тебя я могу простить. Но не этого ублюдка… Пусть только попробует нос свой показать.

Глаза Димы мерцают гневом, заставляя меня съежиться. Адиль все еще живет в этом городе, и он дружен с Робертом. Отныне и всегда его имя будет вызывать у Димы такую реакцию, что вполне объяснимо… Но…Справится ли он с этим? Вернее, справимся ли мы?

—Меня такси давно ждет,— киваю себе за плечо и виновато улыбаюсь.— Созвонимся завтра, хорошо?

Кивнув, Дима запускает ладони в карманы брюк.Похоже, это его новая защитная привычка. Не удержавшись, я быстро касаюсь губами его щеки и шепчу «пока».

В такси упираюсь головой в холодное стекло, чтобы перенести на него тяжесть мыслей. Никак не могу понять, какие эмоции во мне преобладают: радость или смятение. Сложно сразу прийти в себя после такого. Интересно, мама спит? Новость о примирении с Димой ее обязательно обрадует.

Я достаю из кармана пальто телефон и, набрав ей: «Я еду», снова прижимаюсь к стеклу. Огни фонарей сливаются в одну неровную золотую прямую, которая обрывается, едва машина выезжает на трассу. Внутренний голос усмехается: «Эй, а ну-ка радуйся давай. Так легко отскочила».