Шрифт:
Закладка:
Диктую Диме адрес. Хватит с меня погони за призраками прошлого, которая все равно ни к чему не приведет. Сегодня я попробовала и в очередной раз облажалась. Отныне буду смотреть только вперед.
Дима приезжает минут через сорок: добраться на другой конец города раньше у него физически нет возможности. К этому времени я успеваю перебрать кучу тканей, от шифона до органзы, пообщаться с владелицей салона и импульсивно заказать новые портьеры, которые не слишком нужны.
—Благодарим за визит,— провожает меня механический голос девушки-консультанта.— Будем рады видеть вас снова.
Дима припарковался у самого входа, хотя куда проще было остановиться вдоль дороги. На пятачке возле магазина даже вдвоем стоять тесно, не то что на машине развернуться.
—Привет,— здороваюсь я и, резко смутившись, быстро целую его в щеку.— Спасибо, что приехал.
Дима улыбается, но видно, что и он не совсем знает, как себя вести. Мы вступаем в новый этап отношений, с откатом назад, и оба прощупываем почву.
—Выбрала шторы?— спрашивает он, оглядывая стеклянную витрину магазина.
Мне чудится, чтоДима пытается рассмотреть, был ли там еще кто-то, но списываю это на паранойю.
—Да. Смотрела тюль, а в итоге заказала портьеры. Значит, едем в «Лардин»?
Немного странно это все. Сидеть в знакомом до мелочей салоне порше, смотреть в лицо, изученное вдоль и поперек, и ощущать, будто знакомишься с ними заново. Это, конечно, пройдет со временем. Мы с Димой оба будем стараться.
—Да, в «Лардин».— Дима смотрит на меня с вопросительной улыбкой.— Я же сказал. Или ты передумала?
—Я нет, но вдруг ты передумал,— замечаю я и отвожу глаза. Потому что говорю далеко не о завтраках.
Кажется, Дима уловил двусмысленность вопроса, потому что в следующую секунду кладет ладонь мне на колено и тянет к себе.
—Нет, не передумал.—Его теплое дыхание со вкусом жевательной резинки касается моих губ, с каждым мгновением становясь все ближе.— С чего бы?
Я закрываю глаза и позволяю себя целовать.Приятно, тепло и по-прежнему странно. Еще недавно я словно находилась в эпицентре землетрясения, рискуя быть погребенной под руинами заживо, а спустя пару дней преспокойно сижу в кресле-качалке и пью мандариновый чай в обнимку с книжкой. Нет никаких царапин и шрамов на теле, хотя, казалось, они обязаны быть. Разве что ощущается фантомное жжение в груди — но с ним я давно свыклась.
Неделю спустя
—Как думаешь, джинсы надеть или юбку?— спрашиваю я, неспешно крутясь перед Димой, уставившимся в ноутбук.Я заблаговременно выбрала юбку, которая идеально сочетается с топом, но все равно уточняю, чтобы показать, как я ценю его мнение.
Наша первая неделя после воссоединения походила на семидневный медовый месяц: после работы Дима вез меня в какое-нибудь романтическое место вроде уютного ресторана на набережной или приглашал в кино, а после мы прогуливались на свежем воздухе, и, чтобы не замерзнуть, выискивали глинтвейн — для Димы разумеется безалкогольный.
Опаска, что одним утром он проснется в дурном настроении и обвинит меня во всех смертных грехах, понемногу стала меркнуть. Наш, пусть и короткий разрыв, многое расставил на своим местам: Дима перестал бросаться беспочвенной ревностью, а я по-новой смогла оценить все, что стала принимать как само собой разумеющееся и чего едва не лишилась: его заботу и романтические жесты, наши разговоры и отсутствие дрязг. Про Адиля почти не думала. Я ведь не конченая эгоистка: понимаю, каких трудов стоило Диме меня простить и каждый день не оглядываться назад. А если он смог заставить себя смотреть только вперед — значит смогу и я. А иначе для чего человеку даны воля и сила?
—Юбка мне очень нравится, зай. Попа такая аппетитная.
На короткую секунду взгляд Димы меркнет, становясь задумчивым, но в следующее мгновение вновь просветляется.
—Идем?— захлопнув ноутбук, он поднимается и смотрит на наручные часы.— Сбор в семь. Сейчас без двадцати.
Сбор — это встреча с друзьями в баре, перед которой я сильно нервничаю. Чувствую себя опальной королевой, которую уличили в измене, и которая вынуждена держать лицо перед двором. Было бы гораздо проще, если обо всем знал только Робсон, умеющий о хранить тайны. Но о случившемся знает Сеня, который, помимо того что осуждает меня, не славится способностью держать язык за зубами. И Диму в этой ситуации не упрекнешь. Да и как? «Как ты посмел рассказать кому-то, что я тебе изменила?»
Как только мы входим в бар, я машинально вцепляюсь в Димину руку. Мне нужна поддержка, чтобы предстать перед сидящими за столом без желания прятать глаза. Помимо Робсона и Ани, там будет Андрей и Артур. Вдруг и они знают? Вот это будет удар ниже пояса.
Правда совсем скоро ладонь Димы приходится отпустить, чтобы дать ему поздороваться с ребятами. Так я остаюсь без поддержки. Сеня сухо кивает мне, давая понять, что ни о чем не забыл, Андрей здоровается бодрее, но по тому, как быстро он переключается на разговор с Артуром, я начинаю подозревать, что и он в курсе.
Как и обычно, выручает Роберт.
—Пива со мной накатишь, Дашуня?— весело скалится он из-за полупустой кружки.— А то эти…— он кивает на парней,— по крепкому сегодня решились пройти.
Отрицательно качнув головой, я приветствую Аню и с облегчением отмечаю, что вот она точно ни о чем не догадывается. Нет никакой многозначительности во взгляде, никакого любопытства.
—Привет, Даш,— бормочет она, на секунду отрывая глаза от телефона.— С байером переписываюсь. Я лодочки Дольче себе два месяца назад заказала, а они до сих не пришли.
С Димой мы вынужденно занимаем противоположные диваны. Рядом с ним не оказывается места. Обычно он просил кого-нибудь из парней пересесть, но сейчас почему-то этого не делает. Возможно, слишком увлекся беседой с Андреем. Хотя, сидеть рядом с Робсоном и Аней, которых я мысленно определила в дружественный лагерь, не так уж плохо.
—Ты чего-то совсем пропала,— отложив телефон, Аня тянется к бокалу с вином.— На работе запара, да? Роберт сказал, что у тебя наплыв пациентов и ты зашиваешься.
Краем глаза я замечаю резкое движение со стороны Сени. Словно он беззвучно фыркнул. Дима либо этого не слышал, либо сделал вид. Он на меня не смотрит.
—В больницах всегда много пациентов,— тихо отвечаю я, отчаянно желая не привлекать к себе взгляды остальных.— По осени может чуть больше.
Вина. Мне необходимо выпить.
—Димас, а ты что там с Есиным решил?— громко, забирая все внимание на себя, грохочет Роберт.— Будете сотрудничать? Потому что если нет, я ему свои условия предложу.
—Предлагай,— отвечает Дима, повернувшись. Переводит взгляд на меня и ободряюще подмигивает.— Слишком сложный он. Не хочу геморроя.
Я слабо улыбаюсь ему в ответ. Кажется, будто Дима и сам растерялся в новых условиях. Он ведь явился за руку с изменщицей. Как там обычно говорят? Пацаны не поймут.
