—Нет, мам, на ужин не останусь. Договорилась с Ксюшей встретиться.

—М-м-м, посиделки с винишком?— заговорщически подмигивает она, всем видом давая понять, что одобряет такую идею. Моя самая замечательная, понимающая мама.— Ночевать приедешь?

—Приеду,— подтверждаю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее на прощание.— Скажи Олегу, что мясо я обязательно попробую, как вернусь.

В ответ мама ласково похлопывает меня по бедру.

—Ксюше передавай привет. Она там, кстати, с Сеней не сошлась? А то я у Ани в инстаграм-историях их вместе видела.

Я тихонько смеюсь. Мамино желание быть в курсе личной жизни моих друзей неизменно вызывает улыбку.

—Они просто дружат, мам.Даю слово, если что-то узнаю, сообщу тебе первой.

—А что? Отличная они пара,— хмыкает мама мне вдогонку.— Сеню, конечно, откормить было бы неплохо, но после тридцати он все равно пойдет вширь.

Улыбку на лице удается сохранить вплоть до дверей ожидающего меня такси. Как же это важно — вот такая безусловная любовь мамы. За все эти дни мама ни разу меня не упрекнула, ни за измену, ни за то, что ослушалась ее совета. Когда есть люди, которые принимают тебя любой, невозможно ощущать себя плохим человеком.

«Я на месте,— приходит сообщение от Ксюши.— Поторопись, если хочешь застать меня трезвой. Я заказываю первый бокал».

«Надеюсь, не встряну в пробку. Не хотелось бы по приезде обнаружить тебя храпящей на столе».

Отправив ответ, я поворачиваюсь к окну. Кажется, понемногу начинает отпускать. Возможно, сегодня перед сном мне наконец удастся выкинуть из головы кадр сгорбленной спиныДимы. Возможно, сегодня желание написать ему «Пожалуйста, прости за все» станет чуточку меньше.

—Я тут!— Ксюша активно машет мне рукой из-за дальнего стола кафе.

Я иронично улыбаюсь: пожалуй, даже слишком активно.

—Второй?— киваю на бокал красного вина, стоящий перед ней.

—Ты полчаса ехала,— притворно возмущается она, чмокнув подставленную щеку.— Не цедить же мне один все это время.

Под ее наблюдающим взглядом я заказываю салат и фужер просекко. Мы не виделись с того дня в боулинге: Ксюша несколько раз звонила, но я всякий раз находила возможность перенести встречу, чтобы избежать необходимости ей лгать. Но это было до того, как я призналась Диме в измене. Сейчас необходимости скрывать правду нет. Рано или поздно новость о том, что мы с Димой больше не вместе, дойдет до всех. Если еще не дошла.

—Как дела?— начинает она первой. Мол, давай рассказывай, что происходит и куда пропадала.

—Живу у мамы,— лаконично отвечаю я и тянусь к блюдцу с оливками.

—Поругались с Димой?

Совсем не хочу есть, но все равно кладу оливку в рот и начинаю жевать. Просто чтобы показать, что у меня все в порядке. Не хочу выглядеть бедовой истеричкой, страдающей от последствий своих идиотских поступков. Даже если так оно и есть.

—Можно и так сказать. Ближайшие лет десять он вряд ли захочет меня видеть.

Не знаю, почему выбираю именно этот тон для разговора. Насмешливо-ироничный. Мне не смешно и совсем не до иронии. Наверное, просто не знаю, как себя вести. Встреться мы дня три назад, я бы рыдалаКсюше в плечо, а сейчас не слишком удачно обживаюсь в новом статусе.

—Загадками говоришь,— с показным раздражением вздыхает Ксюша.— Можно поконкретнее?

Просекко приземляется передо мной как нельзя кстати. Поблагодарив официанта, прилично[N3]отпиваю и возвращаю фужер на стол.

—Я изменила Диме с Адилем в туалете на дне рожденияСени. Три дня назад призналась ему в этом. Как-то так.

Эмоции, промелькнувшие на лице подруги, доставляют мне мазохистское удовлетворение. Ксюша в шоке. Еще бы.Это происходило у всех под носом. Пока она, самая внимательная и наблюдательная, любезничала с именинником.

—Офигеть,— изрекает она, на ощупь находя бокал.— А ты умеешь преподносить новости.

—Решила сделать этот вечер незабываемым.

Какое-то время Ксюша молчит, пьет вино и барабанит по столу пальцами, осмысливая услышанное, а потом неожиданно взрывается:

—Блин, я же видела, что вы оба исчезли, но не придала значения! Даже подумать не могла… И что Адиль? Неужто вернуть тебя решил?

Я горько усмехаюсь:

—Ну конечно. Сказал, что нашей с Димой любви мешать не станет.

Ксюша раздраженно поджимает губы.

—Ясно. Мудак мудаком. Блин, капец как Димона жалко. Неудивительно, что он с радаров пропал.

—Он пропал?— живо реагирую я, цепляясь за возможность узнать о состоянииДимы хоть что-то.

—Вроде бы. Сеня говорил, что предложил ему встретиться, но тот отказался.

Защитная ирония улетучивается в тот же миг, оставляя после себя стихшую боль. Как он? Где? Все ли с ним в порядке? Ходит ли на работу?

—Мне нужно спрашивать, как тебя угораздило?— продолжает Ксюша.

—Не стоит,— отрезаю я.— Если хочешь пристыдить, тебя опередила моя совесть.

—Ты поэтому ему рассказала?

—Поэтому. Больше молчать не могла.

Ксюша вновь хватается за бокал и залпом его опустошает. «Капец»,— слышится ее тихое бормотание.

—Я еще пару дней у мамы поживу, а потом к себе в квартиру перееду.

—Думаешь, не простит?

—Знаешь же, какой он ревнивый.

Ксюша вздыхает.

—Я бы ни за что не призналась.

Это правда. Она не такая дура, как я.

—Ты бы и не изменила.

—И это тоже. Но у меня и такой влюбленности не было. Адиль — это твое личное проклятие.

Когда во мне умрет это неистребимое желание его защищать? Мысленно яАдиля распять могу, но слышать, как его поносят другие — невыносимо.

—У меня отец со стремянки упал,— говорю невпопад.— Соседка позвонила неделю назад.Он бедро повредил и два дня не вставал. Адиль за ним ухаживал.

—Типа извинялся так?— скептически приподнимает брови Ксюша.

Я неопределенно пожимаю плечами и одним глотком допиваю просекко. Не знаю, почему он это делал. Но это в любом случае хороший поступок. Не мудака.

—Еще выпить закажем?— предлагаю я, желая поскорее сменить тему, и вдруг замечаю, что Ксюшино лицо становится напряженным.

Проследив за ее взглядом, оборачиваюсь. Нервы пробивает током. На входе, рядом со стойкой администратора, знакомые фигуры: Роберт, Сеня… и Дима. Робсон что-то говорит девушке, и та, доброжелательно улыбнувшись, указывает рукой в центр зала. Мол, все столики свободны, ребята. Садитесь за любой.

От шока я даже отвернуться сразу не могу. Так и сижу с перекошенным от паники лицом, до тех пор пока Ксюша меня не окликает.