Шрифт:
Закладка:
Вот пришли они на публику, на игру. Купець и говорит. «Нам нет возможности с вами теперь сыграться». — «Вот ты, купець, съи́дем мы с тобой в ряд да потолкуем в лад. Я тебе все иминье отдам, а отдай ты мне сарай угольней, простой». Вот оне на первое посмеялись. «Да на што тебе?» — «Да я стану уголья класть». И покладку сделали и расписались они в земском правлении.
Вот он вечеринку поиграл в клубу́, и обратился к жене в дом. «Што какова у тебя вечеринка?» — «Да вечеринка не пустая. Выигрыш хороший!» — «А как с купцём положился?» — «А с купцём — сарай-от мой!» — «Ну, тебе надо от этого дела теперь отстать, от клубу́-то; надо другими делами заниматься. Ступай завтре в рынок. Иди-жо, купи ты крестьянского струменту. Купи ты двадцать лопат и двадцать топоров да посудникам-бочкарям двадцать сороковок вина, штобы приезжие были до фатеры!»
Вот сейчас посуду со́брали, до утра до́жили; опеть посылает на рынок. «Поде́ншины народу пятьдесят человек зови, да лучших выбирай!» Вот это сейчас поде́ншину привел пятьдесят человек. «Што прикажете делать?» рабочие спрашивают. И приказали этот сарай ломать.
Этот сарай ро́зобрали, роздры́ли, и подполом оказался драгоценного камня. И полные эти двенадцать бочек и нагрузили. Скопили этот товар. Надо караул настоящий этому товару. «О́храна надо хорошая, судароня! говорит своей жене. А она отвечает: «Мы о́храну неопасную сделаем. Поди купи смолы; просмоли бочки, будто как товар дешевый, простой. Пусть в каждой пристане́ так валяются. Сходи к кузнецю, на свое имя клеймо и сделай. Безопасно, што такого-то купця товар из-за морей».
Вот хорошо. Она на себя сделала одежду смоляную, нехорошую, и на него. Вот прямо к дедьям и явились оне. Дедья́ и попеняют ему: «Где же ты, Ванюша, проживал ето время, месяца четыре?» — «А я на заводе на смоляном работал. А я двенадцать боцек на свой пай сгонил. Возьмите меня на один свой карапь». — «А это кто с тобой стоит?» — «А это моя жонка». — «Да тебе бы дома первосортную дали, а отсюда тебе последнюю». — «А я жона мужа своего и цестная». — «Ну, добро! катай товар на карапь, да и вези его!»
Скатали этот товар на корабли, пови́трия дождались с берегу и миг переехали. «Ну, и сказывай: есть ли тебе куда товар-от выгрузить?» — «Есть у меня после отца кладовых много. Стены голые стоят».
Ну вот к матери он и явился. «Здраствуй, маменька!» — «Да што ты такой этакой необиходный приехал?» — «Я, мамка, там на смоляном заводе работал!» — «Да што ты привез?» — «Да двенадцать бочек смолы привез!» — «Да у тебя, вон свои заводы стоят!» — «Да это старое прожитое». — «А это што? кто с тобой? Подрушная?» — «А эта моя жонка. Я там жонился». — «Тебе бы дома дали первосортную а ты оттуда привез?! Может, каку и подзаборную. Возьму двухаршинную палку и изломаю всю до рук. Ну, да ладно, живите!» Так и дело прикрыла.
Из лубочного издания. Сказка о семи Симеонах.
Вот они пожили хорошее времё. Она видит, што женщина хорошая, продувная. Вот он услышал, што дедья отправляются к царю с подарками. «А, дедья́! И я с вами пойду». — «А ты с чем пойде́шь, племе́нник?» — «А я — говорит — возьму блюдо смоленое, подойник, вихоть». — «А совесть дозволеет, так пойдём?»
Вот она ему и подарок справила. И наказывает ему: «Ты не хапи́ ни мной ни товаром, а то у тебя ни жены не будет ни товару!» Вот сейчас пошли. Дедья подарили царя заморскими подарками разными. А оне его с благополучным приездом проздравили. И он их отдарил.
А он у дверенки стоит. «Ты што?» — «А я, ваше величество, вот чем занимаюсь: этот товар идет везде — и для скота, и для людей, и для пароходу, и для городу, и для деревни». А Ванюша его и манит. Царь и говорит: «Ступай, Ванюша, в залу, я тебе пару слов скажу».
Зашол в залу, скидал все сверху, только поднос серебряный остался в руках. И дарит царя шести́ми камнями драгоценными. Государь это ладит подарок взеть, да на ногах не мог устоеть. — «А што же, ваше величество?» — «Да дорог подарок. Наше цярство и двух камней не стоит, а даришь шестими. А не оставляешь себе ими́нья такого, а все мне отдаешь?» — «А у меня, ваше царское величество, дома-то большое ими́нье есть, большое количество. У меня двенадцать бочек сороковок полные!» — «Да где ты этот товар промыслил?» — «А у меня жонка; за границей женился, а это жонкино ими́нье есть!»
Вот его государь из купецецкого званья и выключил, в капитаны пожаловал. Он пошел домой и пи́сенки запел. Стречает его жонка. «Ах — говорит — кошка скребёт себе на хребёт; а рано пташечка запела, да кабы кошечка не съела бы. Да ты меня решил да и себя решил!»
А государю захотелось отнять. Этот царь собирает пир; и назвал на этот пир кне́зей, бояр, купцей и богатырей, и служашших людей. — «Куда прикончить этого человека, а жена мне хочется взеть?»
Вот в этом пиру большой хоронится за среднего, а средней за ме́ньшего, а от ме́ньшего ответа нет. Выходит этот старичок о седьмом десятке и говорит: «Ваше царское величество! На него большие вины нет, попустому крестьянские крови проливать грех. Есть — говорит — царство за тридеветь земель, за тридеветь озёр. Тридесятое царство, публишное королевство. А не пожалий ты служащих полк целый необуцёных, а его за старшего, за артельщика».
Вот его и призвал на лицё на свое. «На што же я требуюсь, ваше царское величество?» — «Ты как чину получил, так чину должен и служить. Полк солдат новобранцев, вот тебя нужно послать за артельщика в то место».
Только ему слободы — обратиться в дом, у матере благословенье взеть, да с жонкой проститься. Вот пришол,
