Шрифт:
Закладка:
Вот она сама обратилась к государю: «Вот те двое его засадили, в земное царство его взяли. Он три года там и страдал». Вот было всего довольно в этом царстве. Он обвенчался. Все пили на этом пиру. И посадил его и на царство. И заступил царство теперь отеческое, а этим братьям нес мало чести. Отпустили ночевать: где ночь, где две, а третью ночевать нельзя. Сколько знал, столько и сказал. Весь конець, я не молодець.
9. КУПЕЦЬ БОГАТОЙ
Вот в тамом мисте публицном жил купець богатой — и купець именитой, торгующей. У этого купця был один сын. Этот купець помер. Остался этот купець семнадцати лет, с матерью. Вот матка его все именье, приход и расход — все на него и передала. Он в три года все именьё-то и уничтожил отецеское.
Вот он зашел в старую лавку, нашел ешшо деньги, два четвертные билета. Сечас он приходит к матере. — «Вот я, матерь, ешшо нашел пятьдесят рублей деньги!» — «Да пятьдесят рублей не велика штука! Тебе только на две вечеринки, коли попрежнему. Тебе не наживать, а проживать!» — «А нет — говорит — мамка! Я проживать больше не согласен. Сходи к дедья́м: мне дедья́, а отцу братья, оне справляются за́ море торговать разными товарами не возьмут ли оне меня в прикашшики. Попроси их усердно».
Вот хорошо. Она обратилась и деверьям: «Братцы! возьмите моего Ванюшу в прикашшики ехать с вашими разными товарами!» — «Да, сестрица, ничего бы взеть для тебя и для отца покойнего, дак Ванюша распутного поведенья! Не знаем, што и делать! Ну да возьмем; как обратится на старую степень, так станем и держать».
Вот сейчас корабли нагрузили этого товару. Своего попутного ветру дождались и отправились. Вот переехали в иные земли и стали на три лавки. Сами — по лавке, и его в лавку порядили; и стали теперь они торговать. И потому, што оне публишные торгаши, с их не было в этом городе ни дани ни пошлины.
Вот оне торгуют; а у него лучше всех и приход и расход в лавке. Вот он поторговал несколько время тут в этих мага́зинах, вот и просит: «Дедья́! дайте мне сто рублей деньги!» (Он у них на учёте был). — «А на што же тебе деньги?» — «А потому што не на оконценье ярманки купить для себя товару домой привести». — «Тебе, племе́нник, дать деньги можно, у тебя свои пятьдесят рублей есть, да и у нас позаработал порядошно».
Вот ему сто рублей деньги и выдали. Он пошел в город, в рынок, ничего не может себе товару купить подходящего. У того торгует, у другого, ничего не купит. И подыскался под его человек. «Што же я, молодой человек, я тебя попримичу: ты ничего не купишь и не продаёшь?» — «А я, дедушка, человек нешляющий, я заморских купцей племенник родной». — «Чего же тебе здесь надобно, в етом-то рынке?» — «А надо бы мне на сто рублей купить, с барышами домой привезти». — «У тебя при себе сто рублей денег есть?» — «Есть». — «Выдай мне на руки, выдай душевно деньги, я тебе товару представлю».
Вот его старик ведёт из улицы в улицю, из переулка в переулок и завёл его в крайней дом, прямо в угловой. И выводит ему девицю за руку. «Вот для тебя товар подходящий!» — «А нет, мне не надо». — «Ну, можешь отправляться без товару и без денег, коль не хочешь!»
Является он к дедья́м. «Што, Ванюша, купил?» — «А нет, хоть купил, да много его оказалось, а денежек мало при себе, в залог и дал». — Дедья его совести и пови́рили. «Ну, надо тебе додать, а тем сто рублям не пропадать».
Этому делу день да ночь, и сутки прочь. Поутру опеть сто рублей выдали. А тот человек, просто мазурик, подыскался опеть его, в другом одеянии. А Иван его не узнал. И говорит старик: «Чего ты, молодець, добиваешся?» — «А мне надо, дедушка, товарцу». — «А у тебя сто рублей есть?» — «Есть», говорит. — «Выдай ты мне без стесня́нья их, а я выдам тебе товар какой подходешший».
Он опеть ему и выдал сто рублей. Опеть варёного не́чего и варить — в тот же дом и привел, и ту же девицу. «Возьмете ее?» — «Нет, за сто рублей не взял и за двести не возьму?» Приходит к дедьям и спрашивают: «Опеть не хватило? Ступай с утра, исправь свои дела!» Он опеть так сто рублей ума́жил тому же старику. Взял эту девицю. — «Видно, и судьба моя такова!»
Вот эта девиця и пошла с ним. «Какого ты поведенья?» — девиця спрашивает его. — «Я купецеской сын. А ты каких поведений?» — «А я царская дочь. Дак вот ты теперь, Иван-купеческой сын, ты как меня взял, как посмотришь, ты счастлив за меня будешь!»
Вот они на постой стали, дом, фатеру взели. И сделалось ему дело в клуб ходить, с графскими и с господьскими, и с генеральскими людьми гулеть. Ему на это дело пошло: много ими́нья отыграл. И просто навыиграл, и винных контор и лавок винных, и разного товару много.
«Завтра день воскрёсной, сходи в церкву» — она говорит Иванушке: «и людей публика большая. Проберись ты — говорит — на крылос. А ты при́дешь к полуоби́дне; как при́дёшь, не станут богу молиться, все на тебя, на твою одежду окидывать глазами. А отойдет на выход, тебя станут в гости жолать. А ты не гость им нужен, а им нужно рисуно́к с одежды твоей снять. А ты до первой грези дойди, покатайся в грезе́, тебя и не станет никто звать. Как я наказываю, так и делай!»
Он сейчас обратился к ней, в дом свой. «Што, Ванюша?» — «Как велела, так и сделал!» — «Ну, благодарю, так и благодарить буду; нам не надо, штобы снимали рисуно́к в одежде. Сами делаем. Ты теперь цяйку попей, да пообедай, да поотдохни, да и ступай опеть в клуб на староё место. Да не
