и мы получили возможность выучить материал как следует.

Безумие думать, что она сама сейчас студентка, примерно нашего возраста на то время.

Ее взгляд встречается с моим, все еще такой же яркий и невинный, как в детстве, хотя сейчас стал немного грустнее.

— Зачем ты меня вызвал?

— Как ты думаешь, почему я это сделал?

— Из-за отчета?

— Правильно. Почему он еще не закончен?

— Я все еще работаю над этим.

— Ты уверена, что делаешь это, а не флиртуешь в рабочее время?

— Я не флиртовала.

Я встаю и шагаю к ней. Она заметно вздрагивает, ее щеки становятся темно-красными.

— Что я сказал вчера?

— Ч-что?

— Что я сказал после того, после того, как ты кончила на мои пальцы? — я протягиваю руку, и она закрывает глаза, ее губы дрожат, прежде чем сжаться, но я просто закрываю дверь.

При этом она вздрагивает, ее глаза открываются и поднимаются, чтобы посмотреть на меня. На ее тонком лице запечатлено ожидание, смешанное с противоположной неуверенностью. У нее всегда был спектр диких, необузданных эмоций.

— Что я сказал, Гвинет?

— Что ты… позаботишься о моих сексуальных желаниях.

— И ты знаешь, что это значит?

Она медленно качает головой.

— Это означает, что ты немедленно расстаешься с этим парнем. Ты перестанешь флиртовать с ним или садиться на его байк.

Губы у нее дрожат, но в глазах горит огонь, синий пытается отбросить зеленый и задушить серый.

— Нет.

Я хватаю ее за подбородок и поднимаю голову.

— Что, черт возьми, ты мне только что сказала?

— Мне нравится ездить на байке Криса, и ты не имеешь право отнять это у меня.

— Ты покончишь с этим, и это окончательно.

— Нет.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя заставлял, Гвинет.

Я могу сказать, что она в равной степени напугана и взволнована по тому, как немного вздрагивает.

— Или хочешь? Ты этого желаешь? — мой голос понизился, я окинул взглядом ее скромные изгибы и те ноги, которые были у меня на плечах меньше чем двадцать четыре часа назад.

Она пристально наблюдает за мной, но ничего не говорит, поэтому я продолжаю:

— Ты хочешь, чтобы я снова вонзил пальцы в твою тугую киску, пока ты не закричишь? Или, может быть, на этот раз я воспользуюсь своим членом и трахну тебя так основательно, что тебе не хватит ума думать ни о каком мальчишке.

Ее губы приоткрываются, и она резко втягивает воздух, прежде чем сказать:

— Если ты хочешь, чтобы я покончила с этим, прекрати и ты.

— Что?

— Подвозить Аспен, — она сильно стучит ногтями, звук усиливается с каждой секундой. — Перестань улыбаться ей, флиртовать с ней и все такое.

— Что, черт возьми, ты несешь?

— Я видела тебя вчера. Вы вместе пошли пообедать и больше не вернулись.

— Потому что у нас были встречи с судьями.

Она морщит нос, как всегда, когда Марта совершает ошибку, не добавляя её любимый напиток к еде.

— Мне все еще это не нравится — я имею в виду, видеть её в твоей машине. Так что, если ты не хочешь, чтобы я не ездила на Харлее, не пускай ее в свой «Мерседес».

Не могу удержаться от улыбки, глядя на то, как она ведет переговоры. К тому же она такая встревоженная и серьезная, делает из мухи слона. Все ее предположения обо мне и Аспен необоснованны, но я не поправляю ее, потому что сейчас она выглядит до странности очаровательно.

— И что потом?

Это застает ее врасплох, заставляя хмуриться ее лоб.

— Потом?

— Что произойдет после того, как Аспен не будет ездить в моей машине, а ты на мотоцикле?

— Я не знаю.

— Ты собираешься вести себя хорошо?

Я слышу звук глотания, когда она смотрит на меня дикими глазами.

— Нужно ли мне?

— Хорошие девочки умеют.

— Но я не хорошая.

— Нет?

— Да, я немного сумасшедшая. Знаешь, как когда я поцеловала тебя в тот день. Так что не думаю, что смогу быть хорошей девочкой.

— Нет, можешь.

— Я плохая девочка.

Черт бы меня побрал, то, как она говорит таким возбужденным тоном, делает мой член чертовски твердым, это болезненно.

— Плохая?

— Ага.

— Мы должны что-то с этим делать. Я не могу, чтобы моя жена и стажер были плохой девочкой.

— Я согласна. Тебе следует что-нибудь сделать.

Я отпустил ее, и ее плечи согнулись, я полагаю, от разочарования, но она не имеет ни малейшего представления о том, что я для нее запланировал.

Потому что я уничтожил последнюю крупицу чувства вины и собираюсь подчинить её, показать ей, пока она не поймет, что ей вообще не следовало связываться со мной, черт возьми.

Пока она не пожалеет, что не выбрала безопасный и скучный выбор.

Я шагаю обратно к своему столу, не упуская ее взгляд, следящий за мной, затем сажусь и поманиваю к себе.

— Подойди сюда.

Она приближается ко мне медленно, как испуганный котенок, но это не так. Котенок, но не испуганный. Ни в коем случае.

Ее глаза заблестели.

Я раздвигаю ноги и наклоняю голову, приказывая ей вставь между ними, и она подчиняется, ее щеки впадают, и она покусывает их изнутри.

— Что ты собираешься со мной делать?

— Я научу тебя, как вести себя.

Глава 18

Гвинет

Он научит меня, как себя вести.

Это то, что он сказал. Это то, что я услышала, но до сих пор не могу в это поверить.

Я не могу поверить во многие вещи с прошлой ночи.

Проснувшись сегодня утром, я подумала, что может это был сон, и я все еще застряла в нем, но потом почувствовала его запах. Эти нотки пряностей и дерева остались на моих простынях и на мне еще долго после того, как он покинул мою спальню.

Так что это не могло быть сном, потому что Нейт никогда не заходит в мою комнату. Никогда.

Ах да, моих трусиков не было. Да. Я спала всю ночь без нижнего белья и продолжала тереть бедра друг о друга в отчаянной попытке воссоздать было ощущение, но безуспешно.

Потом я ушла рано утром, потому что не знала, что случится, если увижу, как он нависает надо мной за завтраком. Так он иногда и поступает с тех пор, как въехал. Он подкрадывался, опираясь на стойку и скрестив ноги в щиколотках, и пил кофе, пока не убеждался, что я что-то съела. Потому что, очевидно, мой молочный коктейль не считается завтраком.

И я не хотела, чтобы он меня воспитывал. Также не хотела видеть его