Шрифт:
Закладка:
А сама она «готовила» совсем других специалистов…
Эдуард Брониславович последними решениями правительства был очень сильно недоволен: уже практически подготовленное производство декаподов в Луганске был приостановлено, а в Харькове — где завершалась подготовка к производству паровоза Лопушинского — вообще выпуск паровозов был «временно прекращен», и вместо них началось производство машин уже сельскохозяйственных. Да и в Сормово выпуск паровозов был сильно сокращен, правда у Болдвина и АЛКО был размещен заказ на тысячу «декаподов», но ведь стране и другие паровозы были нужны. Очень нужны, а три паровозных завода прекратили производство. Премьер Лавров говорил, конечно, что это «временное решение», но уж больно много средств было вложено в перепрофилирование этих заводов…
Однако у Кати по поводу «остановки паровозных заводов» было совершенно иное мнение: эти три завода быстро наладили действительно массовое производство совершенно неэкономичных, но вполне работающих тракторов с калильными «нефтяными моторами по типу Болиндера». В Сормово трактора производились с «ведерным» (то есть двенадцатилитровым) двигателем мощностью в двадцать пять сил, в Луганске — с почти таким же, но уже мощностью за тридцать сил, а в Харькове — в «двухведерным» мотором на пятьдесят лошадок. И всего эти заводы только за зиму смогли произвести почти тридцать тысяч тракторов — а для сельского хозяйства страны это было очень заметно. Всего же к посевной было готово уже чуть меньше восьмидесяти тысяч тракторов — и по Катиным планам тракторами планировалось распахать около двадцати миллионов гектаров полей. Ну, если повезет, около двадцати миллионов — из которых под зерновые культуры намечалось распахать три четверти.
А насчет везенья — на везенье пришлось надеяться главным образом из-за того, что качество производимых тракторов оставляло желать лучшего. Просто «основными производителями» на заводах были выпускники фабрично-заводских училищ, опыта еще не набравшиеся. Однако — по большому счету — и это был серьезный такой «индустриальный прорыв», ведь училища успели подготовить больше пятидесяти тысяч парней, у станка стоять не боявшихся. Несколько сложнее было с трактористами — но с ними было «проще» по другой причине: управлять тракторами усиленно учили солдат в армии перед демобилизацией, и людей, все же способных тракторами управлять, было подготовлено даже чуть больше двухсот тысяч человек. Ну а то, что в случае поломки эти трактористы починить машину были не в состоянии — с этой неприятностью оставалось только смириться.
Смириться — и спокойно наблюдать, как по мере таяния снегов в поля выходило все больше «могучих машин». А заодно по мере возможности не беситься, глядя на «посевную кампанию», хотя поводов для бешенства мужики предоставляли более чем достаточно: например, лишь то, что «единоличники» почему-то на посев оставляли самое плохое зерно, вызывало у Екатерины скрежет зубовный. И ведь из казны им (мужикам то есть) во многих местах выдавали зерно сортовое — но они предпочитали «хорошее зерно оставлять на прокорм», а сеяли остатки собственных запасов, главным образом то зерно, которое им «не пригодилось», так как мельники такое зерно просто не принимали, понимая, что оно им не даст возможности заработать на гарнцевом сборе. Но хуже всего было то, что качественное семенное зерно воровали даже в госхозах, непосредственно во время сева…
Вернувшаяся с Кавказа после зачистки бандитов Леночка застала Катю в состоянии крайнего озверения и, выяснив причину, предложила «простое решение проблемы»:
— А давай я по деревням проедусь и воров постреляю к чертям собачьим. Много стрелять не придется, народ все же у нас в стране в целом сообразительный.
— Во-первых, ты заблуждаешься, народ у нас в целом из идиотов состоит… пока. А во-вторых, у тебя патронов не хватит, так каждого десятого стрелять придутся. Ну а в третьих…
— Я все же думаю, что идиотов в стране все же меньше, чем тебе кажется. Просто идиоты — они из общей массы выделяются и кажется, что их много…
— Это у тебя превратное мнение о народе. Мы же на сев зерно поставляем протравленное, и об этом мужиков предупреждаем — но они все равно его воруют и пытаются сожрать! Маша сказала, что по самым предварительным подсчетам у нас травунцов будет тысяч сто, не меньше… и большей частью они у нас будут в холодном виде. Наташа наизнанку выворачивается чтобы дети в стране не мерли, а эти… Слов нет!
— Не надо слов, пусть идиоты спокойно вымирают, в любом случае мы не можем каждому сопельки утирать. А погулять с пистолетами мне все же стоит: зерно-то мужики не целиком жрут, они из него сначала муку делают. И муку они мелют не сами, а на мельницах — и вот то, что у нас развелось подпольных мельниц многовато, явный непорядок. А должен быть порядок — и я этим займусь.
— Займется она… ты у Андрея-то уже побывала?
— Нет, я только что вернулась, а что?
— Мне кажется, что он хотел тебя отправить на помощь Юмсун, там уже почти все готово. Но твоя помощь точно нашей бурятке не помешает, ведь ее сразу столько народу пожелает терминировать!
— А телеграммой в Тифлис мне об этом сообщить? Я же минимум неделю просто на дорогу напрасно потратила!
— Иванов телеграмму с опасениями за Юмсун только позавчера прислал, так что ничего ты не потратила напрасно. Да и ехать тебе Андрей предлагает не в одиночку, а с группой товарищей: Петя подготовил новую группу штурмовиков… роту подготовил, вот с ними и поедешь. По дороге сама выберешь, кто тебе для работы больше подойдет — хотя там все солдатики… если не путаю, то с одним всего «Егорием» в роте человек десять было, не больше. В общем, профи, они при
