— Вы совершенно правы, прекраснейшая! Вы самая замечательная и чуткая повелительница бумаг и отчетов. Скорее оформлять!

Мисс Пиктосви, не ожидавшей такого напора от казавшегося хиловатым на ее фоне мужичка, пришлось торопливо бежать за ним, спотыкаясь на высоченных шпильках.

Мэтресса «кружил» тоже поднялась, тряхнула синей гривой и прокаркала:

— Была рада знакомству. Ждем от вас заявку на участие. Форма заявки у Гринстена Фрока.

Затем она двинулась к дверям, благосклонно кивая негромко что-то говорящему ей Мюлю.

Светлана Львовна сидела в ступоре, уставившись на дверь, куда сначала кресло унесло лепрекона, а потом ушли так называемые гости.

— Светланочка Львовна, мадам Райская, — обеспокоенно хлопотала вокруг нее Кельда, — с вами все хорошо? Вы в порядке?

Подошедшая Олиско сунула женщине под нос цветочек, видимо пожертвовав «волоском» своей прически-клумбочки.

В ярко-желтом, похожем на лютик бутончике маслянисто блестела сердцевинка, и резкий запах чего-то лекарственного, как в аптеке, просто шибанул в нос, заставив Свету прийти в себя.

Она еще раз оглядела «перчатку» и настороженно покосилась на шипастенький чешуйчатый шарик в центре стола.

«Словно драконья кукушка яйцо мне подкинула, — сыронизировала она. — Мало мне невменяемого временами которектора, мстительных хозяйственников, странных педагогов и экзотических воспитанников, так еще и это чудо-юдо. Игрулечка-тошнюлечка. Надеюсь, я после всего этого останусь в своем уме? А то вернут на Землю уже спятившей».

Столпившихся вокруг нее «изгоев», видимо, ее молчание обеспокоило еще больше, и дриада снова ткнула ей под нос цветочный аналог нашатыря.

Света чихнула и отмахнулась здоровой рукой.

— Хорошо все со мной, хорошо.

Но желудок Райской решил внести свои коррективы, выдав немелодичную трель и опровергнув ее заверения, поскольку на голодный желудок ничего хорошего быть не может.

Что поразило Светлану Львовну больше всего, так это то, что к ней первым подскочил гном. Гринстен легко, как перышко, поднял стул с сидящей на нем женщиной, поставил его себе на голову и потопал к двери, подгоняя сестру:

— Кельда, давай на кухню, живо. Накрывай ужин. Совсем про еду забыли, а мадам в ее состоянии голодать совсем нельзя! И каталоги с одежонкой прихватите, надо выбрать добротное и представительное к началу академических соревнований. Решили уже, что участвуем, выхода все равно другого нет.

С чего вдруг Гринстен, желающий, чтобы ему, наоборот, убрали магию, загорелся соревнованиями, Света не поняла и решила узнать потом, а заодно и про такую необычную физическую силу спросить, интересно ведь.

Ужинать они собрались не наверху, как раньше, а в расчищенной столовой. За время Светиного отсутствия помещение отмыли и даже рассортировали мебель, подремонтировав что смогли. Общий стол был в наличии, и даже разномастных стульев хватило всем. За огромными раздвижными стеклянными дверями в уже медленно опускающихся сумерках на фоне живой плетеной изгороди виднелся силуэт Изи, что-то ковыряющего во дворе.

Свету бережно поставили вместе со стулом у обеденного стола, и народ дружной вереницей потянулся на кухню, помогая переносить тарелки и блюда с едой.

Светлана Львовна только глазами хлопала, изумляясь хозяйственности верховодившей всем гномы.

«Хотя, возможно, ей остальные помогали», — решила она, приметив, как Вильент на ходу подогревает руками большой сотейник с неизвестным блюдом, неся его к столу.

Мельзитунейн, сев рядом, налил ей наваристого супа с овощами, в котором аппетитным островком бугрился сочный кусок мяса.

Ели они молча, думая каждый о своем, только столовые приборы звякали в тишине.

После съеденного супа Свете стало жарко, а еще глаза все время останавливались на гуляющей во дворе избушке.

— А Изю кормили сегодня? — заинтересовалась она, вспомнив, как нахальная избушка, будучи крошечной, таскала еду из тарелок на столе.

— Так он не ест сейчас, — с доброй улыбкой ручейком прожурчала Олиско. — Печку топим, вот и пирогов там напекли. Изе этого хватает, видимо, печь ему нравится, вон какую красоту творит.

Дриада подвинула к Свете плетеную корзинку с ватрушками, плюшками и пирожками.

Пахла эта сдоба, непонятно как состряпанная волшебным домиком, просто потрясающе. Вытащив себе приглянувшуюся ватрушку с творогом, Светлана решила прогуляться к избушке и даже поблагодарить домик за чудную выпечку, ведь Изя прекрасно понимал, что ему говорят, и любил, когда его хвалили.

Компания за столом как раз оживилась, пытаясь понять условия конкурсных заданий и разбирая написанное в переданных Гринстену бумагах. Они не сразу обратили внимание, что их воспитательница вышла из дома.

Зато крик Светланы Львовны и кудахтанье Изи все услышали прекрасно. И обернулись к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как домик, схватив женщину курьей лапой, запихивает ее в себя, хорошо хоть, не в трубу, а через дверь.

Оказавшись внутри, Светлана попыталась выйти, но дверь не открывалась, а еще вредный избенок, словно зажмурившись, захлопнул ставни. Света слышала вопли гнома, строгие увещевания Сапролейна, уговоры Олиско, но испуг от неожиданности прошел, и на нее словно снизошло какое-то сонливое умиротворение. Рядом с печью стояла широкая лавка-лежанка с матрасом, застеленная пестрым лоскутным одеяльцем.

Стряхнув с себя остатки грязного и рваного пальтишка-пончо, которое все еще таскала на себе, не замечая этого, и юбку Олиско, всю в пятнах грязи, Светлана Львовна осталась в своей рубашке. Затем она просто рухнула на эту лавку и, зарывшись в одеяло, довольно вдохнула запахи дерева, сушеных трав и выпечки.

Вокруг Изи бушевали «изгои», а измотанная событиями Светочка крепко и сладко спала внутри. Снился ей дом и «яйцо дракона», только дом был совсем не такой, а яйцо очень хотело вылупиться и стать самостоятельным.

Глава 18. Прорвемся!

Проснулась Светлана Львовна оттого, что ее кто-то как будто погладил мягкой лапкой по щеке. Нахального рыжего которектора Жорика поблизости не наблюдалось, но зато в домике на курьих лапках аппетитно пахло свежеиспеченными пирогами и пшенной кашей. Юбка была вычищена и висела на спинке стула, а вот пальтишко Кельды внутренняя магия Изи, похоже, признала никуда не годным, и поэтому оно валялось подле лавки неопрятной половой тряпочкой.

Но все это сейчас было совсем неважно, поскольку на деревянном, накрытом вышитой скатеркой столике стоял чугунок, от которого шел горячий пар, и лежала расписная ложка, маня наложить в глиняную обливную мисочку его содержимое. А уж меднобокий самовар с заварочником на маковке вкупе с блюдом румяных плюшек и вовсе требовали немедленно сесть к столу, плеснуть в кружку крепкого чаю и впиться зубами в румяный бочок, чтобы хрустнуть поджаристой сахарной корочкой и ощутить