Впрочем, Шпала был пацан не только волевой, но и принципиальный. Поэтому при первой же возможности он «собезьянничал» — точно так же, как и его соперник, вошел в клинч и пробил ему тот же запрещенный удар по яйцам.

— Ах ты сука! — заревел близнец и, уже окончательно наплевав на всякие правила, бросился на Шпалу. За следующие несколько секунд они умудрились снова по паре раз пробить друг другу все по тому же запретному месту, прежде чем бой, наконец, остановили. По итогам их поединка оба были дисквалифицированы.

— Ты идиот, или как? — закричал Григорий Семенович, когда разозленный Шпала спустился с ринга. — Тебе на хрена это было надо?

— Григорий Семенович, — стараясь сдержать свои эмоции, отвечал Шпала. — Вообще-то, если вы не видели, то начал не я!

— Начал не ты! — передразнил его тренер. — А зачем продолжать надо было? Пусть его бы и дисквалифицировали, а тебе-то зачем в него превращаться?

— А затем, — ответил Шпала, глядя Григорию Семеновичу прямо в глаза. — Здесь вроде девчонок нет, так что я скажу прямо. Я еще молодой мужик, и мне жить еще долго и, я надеюсь, счастливо. И если меня будут лишать мужского здоровья, а я буду смиренно стоять и думать, как бы мне плохие баллы не поставили, то… в общем, извините, Григорий Семенович, я этого делать не собираюсь!

— Тоже верно, — вздохнул Григорий Семенович. — И не поспоришь. Ну ладно, иди, переодевайся, что ж теперь делать-то.

Ну а пока Шпала и Григорий Семенович спорили о допустимости нарушения правил во время поединка, на ринге схлестнулись Лева и Витька. Наблюдая за их сражением, я не без удовлетворения отметил, что Лева хорошо запомнил мои советы, и теперь старательно применял их в бою. Когда он после третьего захода Витька наступил ему на переднюю ногу, а сам пробил с правой, то исход боя был уже предопределен. Витька упал на ринг, и неясно, что было тому главной причиной — Левкин удар или фактор неожиданности.

— Да я сам не знаю, как так вышло, — услышал я голос Витька после того, как мы закончили поздравлять нашего Левку. Я обернулся и увидел, как мой бывший дружок с виноватым видом что-то объясняет близнецам, а те с презрительным видом смотрят на него. — Я всегда так работал, и все было нормально! Да я вообще не понимаю, что ему в голову взбрело!

— Это тебе взбрело, — пренебрежительно ответил крупный близнец. — Короче, отвянь от нас. Все.

— Как все? — не понял Витька. — А как же наш план? Ребята, мы же наш план вместе разрабатывали, чтобы, значит, этих…

— Ну давай, давай, еще растрезвонь всему спорткомплексу, — резко перебил его крупный близнец, и Витька совсем поник. — Короче, если не хочешь проблем, сейчас разворачиваешься и идешь заниматься своими делами. Без нас. И вообще будет очень неплохо, если ты забудешь о нашем существовании.

— Да почему? — чуть ли не завопил от обиды Витька. — Ведь я же… Ребята, я же, как мы договаривались…

— Мы договаривались, — перебил его второй близнец, — что ты этого упыреныша на ринге положишь. Ты нас уверял, что точно знаешь, как это сделать. А в результате что? Поэтому гуляй себе.

С этими словами близнецы отошли куда-то в сторону, оставив Витька недоуменно оглядываться по сторонам. Мне было хорошо знакомо это его выражение лица — оно всю жизнь у него появлялось, когда он не понимал, где допустил ошибку в, казалось бы, беспроигрышной стратегии.

— Ты бы, Витя, поменьше со всяким дерьмом общался, — не удержался я. — Глядишь, тогда и бои бы выигрывал, и настроение было бы получше, и друзья поприличнее… ну и вообще жизнь бы как-то поудачнее сложилась.

— А ты вообще кто такой? — зло сверкнул на меня глазами Витька.

— Доброжелатель, — усмехнулся я, а про себя, конечно, подумал: «Эх, знал бы ты, кто я на самом деле такой…»

— Да пошел ты, — Витька зло сплюнул на пол. — Да пошли вы все!

С этими словами Витька удалился. А я с удивлением увидел Коляна, которого вели под руки наши динамовцы. Оказывается, пока я наблюдал крах Витькиных взаимооотношений с близнецами, Колян победил своего соперника. Но победа эта далась ему непростой ценой: во время боя он столкнулся с ним головами. И теперь нашего Коляна вели в травмпункт, чтобы попытаться привести его в порядок перед финалом.

— Черт, ну надо же было так, а, — раздосадованно бормотал Колян.

— Да перестань ты, — успокаивал его Лева, воодушевленный своей победой. — И не такое еще бывает! Потерпи, сейчас тебя восстановят!

А на ринг тем временем выходил Сеня. Григорий Семенович, по-отечески держа его за плечо, давал ему последние наставления.

— Перестань пытаться быть машиной, — советовал ему тренер. — Не надо вкладывать все свои силы в удар. Лучше постарайся почувствовать ринг! Поиграйся с ним. Вот как ты выплясывал со своим баяном, понимаешь? Почувствуй, что это просто игра!

Не успел я подумать, что Григорий Семенович, наверное, давал такие советы под впечатлением от произошедшего с Коляном, как зал сотряс оглушительный рев. Это Сеня, применив ту самую игровую манеру, уронил своего соперника. Воодушевившись, ту же тактику он применил и в остальных двух раундах, что позволило ему без особенных усилий забрать этот бой по очкам.

«Гляди-ка», — восхищенно подумал я, глядя на то, как уверенно и пружинисто Сеня работает на ринге, — «А ведь парень прогрессирует просто-таки семимильными шагами! Так ведь и до участия во всесоюзном чемпионате уже недалеко!».

Я сам удивился своим мыслям. Под таким углом я посмотрел на Сеню в первый раз. Казалось бы, еще только-только я по-дружески подкалывал его, усмехаясь его наивности, некоторой нелепости и даже неуклюжести. А вот теперь и мысль о том, что он может поучаствовать в чемпионате СССР, не кажется мне такой уж фантастической. Молодец Сенька, что тут еще скажешь! Такое бы упорство — да каждому спортсмену! Впрочем, ему я подобные перспективы на всякий случай описывать не стал.

— Ну ты даешь! — искренне сказал я, поздравляя товарища. — Ты бы видел себя со стороны!