Шрифт:
Закладка:
— Да, мой дорогой, — сказала она, слегка успокоившись. В конце концов, надо уметь принимать жизнь такой, какой она предстает в данный момент времени…
— Знаешь, я после этой истории с холодильником стал совсем другой. Я был колючий, жесткий, всегда как взведенный курок. Что-то во мне, по-моему, заморозилось. Какие-то ролики в мозгу или нервные окончания, которые мешали мне жить, наверное, отмерли. Не знаю, хорошо ли это…
— Нет, это другое, — вдруг сказала она. — Ты был закрытым сейфом, твои чувства были внутри. Я нашла ключ к этому сейфу и выпустила эти чувства наружу. Ведь ты был совсем неплохой, просто не знал об этом.
В животе у него вдруг появилась такая боль, что он даже присел на бетонный парапет набережной.
— Пусть будет так, — отозвался он, — пусть так.
Он прикрыл глаза на несколько секунд, и в мозгу его вдруг пронеслись с невероятной скоростью все живые мишени, в которые он стрелял, не задумываясь. Еще никогда его мозг не посещали все эти образы сразу.
— Я пойду искупаюсь, — сказал он угрюмо.
— Да, иди, — согласилась она. — А я приготовлю нам что-нибудь поесть.
Он очень долго плавал, и только когда почувствовал, что ему будет трудно доплыть до берега, вернулся на лодку.
Растираясь полотенцем, он внимательно посмотрел на себя в зеркало. За минувшие дни он оброс; вместо щетины на лице были усы и бородка, и явно не очень ухоженные. И в усах, и в бородке серебрилась седина, и это делало его старше. Но зато он стал выглядеть совсем итальянцем средних лет, смуглым жителем средиземноморского бассейна, даже без определенной принадлежности к району. Как такого могла полюбить взрослая женщина, умная и тонкая от природы…
Отель «Бристоль Палас» оказался в самом центре города, в нескольких минутах ходьбы от Академии изящ ных искусств. Три часа еще не прошло, и Роберта упросила своего спутника зайти в художественную галерею академии хотя бы на полчаса. Галерея оказалась небольшой, но оба сразу оценили уровень шедевров, которые их окружали. Роберта, хорошо знавшая библейские сюжеты, стала для Хамсина прекрасным гидом. Они, однако, смогли провести там только тридцать пять минут.
Бригадир и его жена ждали их у вертящихся дверей отеля. Здание было очень красивым, с изящной лепниной и ажурными балконами. На фасаде была видна цифра: 1905. То был, по всей видимости, один из самых старых и самых роскошных отелей Генуи.
Роберта поклонилась паре, и то же, следуя ей, сделал Хамсин. Дама была полной и очень ярко накрашенной, а бригадир выглядел скорее как бывший актер, чем как бывший командир карабинеров. Он был кругленьким, подвижным; говоря, он жестикулировал как все жители юга. Английского языка он не знал, так что Роберте в очередной раз пришлось переводить.
— Марини, как я понимаю, ваш кузен, синьора? — спросил он, поцеловав Роберту в щечку.
— Да, синьор, — сказала она, покраснев. — Муж моей кузины.
— Блестящий офицер. Мой ученик, — объявил бригадир. — Могу сказать с полной уверенностью — а я, между прочим, был начальником боевой подготовки корпуса карабинеров, — у нас не было второго такого парня, как Марини. Он стал капитаном в двадцать четыре года, а через год, я уверен, будет майором. Он во всем всех опережает. Я только заикнулся начальнику штаба о том, что хочу вернуться в Чивитавеккия морем, и вот вы уже здесь!
— Для нас большая радость услужить вам, — улыбнулась Роберта.
— У вас чудесная улыбка, моя милая. Ваш муж англичанин?
— Нет, он из Уэльса.
— Чудно! А я бывал в Кардиффе. Вы из Кардиффа? — обратился он к Хамсину.
Тот, как ни удивительно, его понял.
— Нет, из Ньюпорта.
— А… Ну, что? Пойдем посмотрим на ваше корыто?
Лодка бригадиру и его жене понравилась.
— Мы придем к вам завтра в восемь утра, ладно? — спросила жена бригадира, Паула.
— Отлично. Мы будем готовы покинуть лодку, — сказала Роберта.
— А пока давайте решим финансовые проблемы, чтобы не заниматься ими с утра после сытного завтрака! — хохотнул бригадир. Он протянул конверт Роберте, а потом достал из кармана брюк и протянул ей еще два «караваджо».
— Этого не нужно, синьор! — запротестовала Роберта.
— Нужно! — назидательно возразил бригадир. — Вы же поедете автобусом? А на автобусной станции может не быть обменного бюро. Так что берите; отдадите, когда я прилечу в Лондон. Правда, это случится, только если я заболею. Там, говорят, хорошие врачи.
Он снизил голос до шепота.
— Скажу вам то, что никому бы, кроме вас, не сказал. Я выиграл в Монте-Карло. Не так уж много, но выиграл!
— Это они дали тебе премию за все то, что проиграл там за сорок лет, — скривилась Паула.
Бригадир пожелал им спокойной ночи и довольно резво спрыгнул с лодки на берег.
Роберта проводила пару до конца причала и вернулась.
— Ты доволен? — спросила она, закрывая дверь на ключ.
— И да, и нет, — ответил Хамсин. — Завтрашний день покажет.
— И я еще хотела спросить, откуда ты знаешь, что в Уэльсе есть такой город — Ньюпорт? Ты там бывал?
— Нет. Но в каждой англосаксонской стране есть свой Ньюпорт.
37
Как ни волновалась Роберта, путешествие на автобусе из Генуи в Ниццу прошло без происшествий. Автобус был старомодный, как показалось Хамсину, конца 1950-х годов, и с заплатанными кожаными сиденьями, но зато сиденья эти были большими, а расстояние между рядами тоже было больше, чем в современных автобусах. Роберта большую часть времени спала на плече у Хамсина, а на пограничной станции им даже удалось перекусить в крошечном кафе.
Проверка на границе с Францией оказалась чисто формальной. Фотографию на паспорте британца из Гибралтара особенно не рассматривали. Французский жандарм в Ницце, правда, сделал попытку заговорить с ним по-английски, но, услышав ответ, удостоверился, что перед ним носитель языка, и отпустил его восвояси.
Самолет вылетал в Лондон только вечером, и поэтому они сдали вещи в камеру хранения на автобусной станции и отправились гулять по городу. В музеи решили не ходить: на них требовалось много времени. Англичанин, с которым Деннис перекинулся на набережной парой слов, посоветовал им зайти в гостиницу «Негреско» на Английской набережной; там, по его словам, жили писатель Эрнест Хемингуэй, художники Пикассо и Сальвадор Дали, а также киноактриса Марлен Дитрих.
Интерьеры отеля обоим очень понравились. Роскошный холл со стеклянным потолком, люстрой из французского хрусталя и
