— Хотела, чтобы ты отдохнул. Ты стонал во сне, и мне показалось, что даже плакал.

— Плакал?

— У тебя в глубине живет боль. Она не уходит и мучает тебя. Почему ты не отпустишь ее?

— Не могу. Она должна быть, иначе я не смогу сделать то, что должен. И даже когда все закончится, она останется. Это теперь навсегда.

— Воспоминания, — не то спросила, не то просто произнесла девушка. — Раздели их со мной.

— Я не могу, Тиа. Может быть когда-нибудь позже. Сейчас мне очень тяжело.

— А кто такой Рой? Ты звал его.

Энди нахмурился. Его боль плещется через край. Она столь огромна, что ей уже не уместится в нем.

— Один художник. Фотограф. Из прошлой жизни.

— Что ты сделал, раз просишь у него прощения? Если не хочешь, не говори, но мне было больно это слышать.

— Я разбил его жизнь, — произнес Энди, опуская глаза, — и потерял его.

— Ты не смог бы. Это, должно быть, случайность.

— Я видел твоих духов, — он поспешил перевести разговор на другую тему. — Они общались со мной.

— Вот видишь! Я говорила! Они приняли тебя! А что ты попросил? Скажи, если это не секрет.

— Ноги для тебя. Они обещали.

— Ноги для меня? Зачем? Разве тебе нечего больше желать?

— Все остальное потом. Если честно, мне просто хочется подарить тебе мокасины, а для этого нужен повод. Так что видишь, наши желания совпадают.

— Спасибо, Энди, — грустно произнесла Тиа.

— Сколько я спал?

— Наверное, около часа, но это хорошо. Ты выглядишь уставшим.

— Правда? Есть немного. Замучился на тренировках. Это тянет столько сил.

— Может быть, не стоит так напрягаться. Как ты потом будешь танцевать, если не будет сил?

— Ничего. Ты же сама сказала, что люди клана ястреба сильные. Значит, и я такой.

Энди вернулся из спортзала поздно и совершенно измотанный. Дин оказался достаточно жестким тренером. Энди ему не нравился, и он даже не пытался этого скрывать. Не больше, не меньше, но он считал парня подзаборной дворняжкой и, не стесняясь, буквально спускал с него шкуру. Может быть, дело было не в самом парне, а в роде его занятий, но тем не менее. Энди скулил, но очень глубоко внутри себя самого. Самой страшной частью тренировки была разминка с растяжкой. Тут же начинали ныть ребра, за ними спина, плечи и, в конце концов, боль распространялась на все тело. Парень сопротивлялся. Как только мог, но боль продолжала его мучить. Аппаратура и Стив. А еще Тиа. Он просто повторял это как заученную мантру и продолжал тренироваться. Молча. Упорно. Стиснув зубы. Ему казалось, что сверхсилы рвут его жизнь на части и, не запаяв кровоточащие клочья, рвут опять. Он попал в какую-то карточную игру, где как не тасуй карты, всегда выпадает одна и та же. Должен. Должен успеть обернуться на кухне. Должен удовлетворить клиентов так, чтобы им захотелось повторить. Должен успеть спариться с Давом, потому что зависит от него. Должен не сдохнуть на тренировке, потому что иначе все бесполезно. Как ни веди игру, сверху всегда один и тот же козырь. Деньги, а под ним… Аппаратура и Стив. А еще Тиа.

— Как дела, Энди? — как-то недоверчиво поинтересовался Мартин.

— Бывало лучше, — ответил парень, заметив, однако, его странный взгляд.

— Пойдем, покурим?

— Отчего нет.

Они отошли от крыльца.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовался Мартин.

— Если тебя что-то интересует, спрашивай.

— Откуда у тебя такие деньги?

— Какие такие?

— Я случайно видел в твоей комнате.

— Ах, вот оно что. Надеюсь, ты не копался…

— Я сказал, что случайно увидел, — жестко уточнил Мартин.

— Что ж. Хорошо. Изволь. Это не мои деньги.

— Не твои? Почему же они у тебя, и чьи они?

— Тиу, — ответил Энди, прямо глядя в глаза названному брату.

— Тиу? — вскинув брови, переспросил Мартин.

— Духи обещали, что она будет ходить. Считай, я решил им помочь.

Мартин хотел что-то сказать, но лишь немо открывал рот. Лицо Энди стало каменным, и взгляд приобрел увесистую тяжесть.

— Надеюсь, у них хватит ума помалкивать, пока не найдется необходимая сумма?

— А…

— Они ведь любят ее. Не так ли?

Пепел от сигареты просыпался Мартину на рубашку, но он так и остался стоять.

— Энди. Но ведь… Я надеюсь, ты не…

— Тиа должна ходить. Это дело чести. Остальное не должно никого волновать, в том числе и тебя. Не обижайся. Я знаю, что такое благодарность, и сколько она стоит. Поверь, немало. Вы дали мне гораздо больше, чем стоят эти деньги. Жизнь.

— Мы сделали это не потому что…

— И я делаю не потому что, — Энди мягко положил руку Мартину на плечо и заглянул в глаза, а тот лишь отвел взгляд.

— Ты не мог заработать на кухне в клубе, — недоверчиво начал Мартин.

— Я заработал тем, чем умею и прошу тебя, не лезь в это.

— Но…

— Я сказал, не лезь в это! — резко обрезал Энди.

Он нашел шамана на лавочке. Тот сидел, молча глядя в закат. Сегодня солнце садилось ласковое и умиротворенное, чуть подернутое бронзовым загаром. Капли Дождя взглянул на парня, но так ничего и не сказал. Энди сел рядом, и они продолжили молчать вместе. Был в этом какой-то тайный смысл, словно они общались в других параллельных мирах, где слова просто не нужны.

— Джек, — начал Энди. — Хочу попросить тебя об одной услуге.

— Да.

— Я заработал немного денег. Хочу, чтобы ты спрятал их у себя.

— Нехорошие деньги, — проговорил старик на одной ноте.

— Они для Тиу. Деньги, они все одинаковые. Если ты хочешь что-то купить, то они просто бумажки, которые считают по количеству. Других критериев нет. Когда Тиа снова сможет ходить, будет неважно хорошие или плохие деньги за это заплачены.

Джек повернулся и взглянул на мальчишку, чуть прищурив глаза. Энди смотрел открыто и прямо. У парня чуть поджаты губы, но плечи расправлены. Он уверен в себе.

— Знаешь, — сказал Энди, чуть запрокинув голову, — с какого-то времени вся моя жизнь пересчитана и переведена в эти бумажки. Оказалось, что даже чувства имеют денежный эквивалент. Каждый кусок хлеба, каждая пуговица на рубашке, даже туалетная бумага теперь просто заменены цифрами. Даже смерть стоила денег. Так какие же из них хорошие? Бесплатны только страдания.

Энди отвернулся и тяжело сглотнул.

— Знаю, — глухо произнес Капли Дождя, — но это неверный путь.

— Неверный путь, говоришь? Хорошо. Тогда укажи мне верный. Как сделать так, чтобы все были счастливы? Сегодня Мартин тоже пытал меня. Зачем? Что вы все хотите мне доказать? Что бы то ни было, не старайтесь! Я все равно не поверю! Я уже сполна заплатил, чтобы позволить себе не верить. Вот ты знаешь все! Ты все видишь! Ответь мне, почему я так мучаюсь?! Почему мучается Тиа?! Почему от бессилия страдает Мартин?! Кто-то может положить этому конец! Так кто сказал, что это должен быть не я?! Моя жизнь прожита. Все, что от нее осталось — хлам! Мне уже не помочь, и ты знаешь это…

— Не знаю! — перебил старик. — Ты попал в долину горя, но это не значит, что из нее нет выхода! Ты не ищешь его! Ты смирился!

— Смирился. Да, я смирился! Так проще. Не хочу ничего ждать! Не хочу надеяться! Вот ты собирал мою душу! Ответь, много ли нашел? Только, знаешь, что я скажу?! Зря! Она не нужна мне!

— Тот, кто летал, никогда не перестанет жаждать этого. Пусть еще один раз! Пусть последний, но он будет этого хотеть…

— Я не летал! — перебил Энди. — Я падал! И вряд ли решусь повторить это еще раз! — досада проштопала его слова крупными грубыми стежками, и мальчишка замолчал.

Шаман протянул открытую ладонь.

— Давай деньги. У меня тоже есть немного. Я старался отложить. Спасибо тебе.

— Это вам спасибо, ибо это меньшее, что я могу сделать.

— Пойдем, — поднимаясь, сказал Капли Дождя. — Я помогу тебе.

Энди последовал за стариком.

— Ложись здесь, — попросил тот, роясь в ящиках. — Хочу посмотреть тебя с помощью кристалла.

— Кристалла? — удивился мальчишка. — Какого кристалла?

— Всевидящее око.

— Ты шутишь?

— Я похож на шутника? Это древнее знание народа навахо. С рассветом я отправлюсь творить мандалу. Я хочу знать, что должен делать. От этого зависит, насколько я смогу помочь тебе.

— Джек, — мягко начал парень. — Ты зря тратишь время. Мне нельзя помочь.

— Нельзя помочь только мертвому! — гневно перебил Капли Дождя.

— Я и есть мертвый.

— Пока нет, но можешь стать очень быстро. Как же тогда Тиа? — слукавил старик, зная как заставить Энди подчиниться.

Шаман негромко потрясывал погремушкой над головой парня, глядя сквозь природный почти прозрачный камень.