Скоро будет медляк! – снова крикнула Айви. – Мне Кортни сказала, а она встречается с гитаристом. – Не дождавшись от Мари нужной реакции, Айви добавила: – Уильям обещал пригласить меня на танец. Сказал, будет в маске, ну, типа, если узнают, не страшно… Праздник ведь!

Слова Айви потонули в высокой ноте, которую взял солист. Кровь хлынула к лицу, и Мари уткнулась взглядом в свой бокал. После этой фразы она одним махом допила спиртное, но даже легкое головокружение, которое накатило после, не дало желаемого забвения. Айви ненароком вернула Мари в реальность, из которой она с таким трудом сбегала. Они никогда не говорили об Уильяме, и после того вечера, когда Мари потеряла сознание среди руин, она не видела Айви и профессора Чейза вместе. И не хотела даже думать о том, что у них может быть что-то серьезнее флирта.

– Вы встречаетесь?! – вдруг выпалила Мари, но Айви не расслышала и наклонилась ближе.

Мари пришлось повторить, хотя хотелось откусить себе язык.

Айви ответила не сразу. Задумчиво повертела в руках бокал, но когда подняла на Мари взгляд, в нем светилась чистая радость:

– Кажется, да.

– Он хоть целовал тебя? – Мари не понимала, зачем спрашивает. Чтобы воображаемая рана в груди закровоточила еще сильнее?

Айви стушевалась и покачала головой:

– Один раз почти… Но он вдруг остановился. – Вдруг ее лицо просветлело, и она сунула в руки Мари бокал с недопитым шампанским.

Ничего не объяснив, Айви нырнула в толпу, которая успокоилась, потому что музыканты заиграли на гитарах медленную композицию, а чистый голос солиста разлился по залу, как топленое масло по блинам. Рыжая макушка Айви с черным котелком пропала, а затем вернулась в объятиях высокого парня. Черная маска на половину лица скрывала Уильяма, над нижней губой выступали клыки. Кружевная белая рубашка с манжетами и высоким воротником светилась голубым из-за неоновых огней. Да, профессор Чейз неплохо скрыл свою личность, но не от Мари. Она узнала бы его в любом облике.

– Не нравится мне, что он вдруг неожиданно стал ухлестывать за нашей Айви. – Моника, наконец, отстала от стола и поравнялась с Мари. Пока играла спокойная музыка, можно было хоть как-то поговорить.

– Почему?

– Ну, во-первых, он – препод. Во-вторых, он странный. Не от мира сего. Айви слишком ранимая, не хочу, чтобы он ее обидел.

Мари на минуту закрыла глаза, стараясь унять сердцебиение. А когда открыла, поняла, что так и стоит с двумя бокалами в руках. Она поставила их на столик и перевела дыхание. Лучше не смотреть, но взгляд то и дело тянулся к танцующей паре, к их склоненным головам. Они так гармонично смотрелись вместе: миниатюрная Айви и высокий Уильям. Девушку словно специально создали для него. Именно ее, а не Мари.

«Он не нравится тебе. Вы даже толком не разговаривали!».

Но мантре возражал ехидный внутренний голос мамы: «Поэтому тебя словно током пронзает, когда вы находитесь рядом?»

Да. Мама сказала бы, что Мари слишком мягкотелая для ведьмы, раз не может совладать со своими чувствами.

– О, кажется, в тебе сейчас просверлят четыре дырки, – хихикнула над ухом Моника и ткнула Мари в бок. – Две – вон тот красавчик у стены, с которым ты сосалась на сцене, и еще две – Джорджи. Хотя на нее уже жалко смотреть.

Мари вскинула брови и повернулась в ту сторону, куда указывала Моника. И правда, у дальнего стола стояла Джорджи в образе Смерти. Ультракороткое черное платье и ботфорты, в руках – деревянная коса. Видимо, настоящей не нашлось. Ее лицо контрастировало белизной, а темные круги под глазами проступали даже через тональник. Дерзкая прическа Джорджи, зигзагообразные иероглифы на выбритой половине головы, придавала ей боевой вид, словно она – загнанный в угол, ощетинившийся дикобраз.

– Эллиот вырядился в лихого ковбоя. Мари не поняла, где он нашел связь между Диким Западом и Хэллоуином, но образ шерифа эта широкополая шляпа, мерцающая серебряная звезда на кожаной куртке и сапоги невероятно ему шел. Эллиот подпирал стену, засунув большие пальцы за ремень с внушительной пряжкой, и буравил взглядом Мари. Причем, в отличие от усталой злости на лице Джорджи, в его глазах горел настоящий гнев.

– Сосалась – это громко сказано, – фыркнула Мари.

Музыка сменилась на драйвовую, но Айви с Уильямом не подошли к ним, они продолжили танцевать, а затем и Монику затащили в массу дергающихся тел.

Мари отвернулась от Эллиота, но постоянно чувствовала на себе его сумрачный взгляд. А мысли снова потекли к Тине. Она была ведьмой, а еще бабушкой Дейзи и Эллиота. Но раз Дейзи пополнила ряды Огненных дев, значит, она не унаследовала дар Тины. Или же была спящей ведьмой?

Мари прикусила нижнюю губу и снова поискала лиловые волосы Дейзи, но в толчее было сложно разглядеть знакомые лица. Забавно, если Огненная дева окажется ведьмой.

А вот Эллиот точно не унаследовал ведьминский дар, по той простой причине, что он – мужчина. Ведьмаков не существует, это все фантазии людей. Зато со стопроцентной уверенностью можно сказать, что Эллиот…

Мари резко согнулась, словно от боли. Будто некто невидимый врезал ей в живот, заставляя кашлять от нехватки кислорода. В висках запульсировало, а перед глазами заметались цветные круги. И непонятно, существовали они лишь в мозгу Мари или это были дискотечные огни.

Она вскинула голову и снова попыталась найти Эллиота, но он исчез. А в ушах зазвучали песнопения ведьм, среди которых звонче других прорезался голос Нессы – верховной ведьмы их шабаша:

– Напали на след? Ведьма, беги!

Охотничьи Псы? Пощады не жди!

Ведьма и пес – слишком дикий дуэт,

Кого-то из них в живых больше нет.

Веками война, веками вражда.

И длятся, и длятся, и длятся года.

Коварные псы вмиг заманят в беду,

А ты подыщи для них место в Аду.

Цвет крови – секрет, но чувствуют псы,

Где ведьма идет, не минуешь грозы.

Порой их любовь гасит праведный гнев,

Но вскоре проходит бессмысленный блеф…

Мари подхватила платье, чтобы не споткнуться о подол, и бросилась бежать к выходу. Ее толкали, пытались затянуть и сделать частью единого организма, который пил, ел и извивался под музыку.

Дьявол вас всех побери, – прорычала она и каким-то чудом вырвалась из зала в коридор, освещенный потолочными светильниками, которые били по глазам.

Пьяные студенты умудрялись зависать и здесь.