Коридор закончился резко и неожиданно, оборвавшись дверью за очередным поворотом.

– Заходи, – Кэри легонько подтолкнул в спину, – он уже ждёт.

Я послушно и молча втолкнулась, прошла пару осторожных шагов, минуя секретарский предбанник, и оказалась на пороге уютного светлого кабинета, где и замерла, нахмурившись. На широком кожаном диване для посетителей, боком ко входу, вальяжно откинувшись на спинку, сидел мужчина лет сорока. Трёхдневная щетина, рубашка, расстёгнутая на груди, небрежно убранные волосы, спадающие на лоб. В целом эта комплекция, манеры, тягучие завораживающие движения, которые приковывали взгляд как-то сами собой. Мне потребовалась буквально пара секунд, чтобы сопоставить всё это у себя в голове, собрать в единый знакомый образ.

Кэри ещё даже не успел поздороваться со своим загадочным бизнес-партнёром, когда я, выдохнув, бросилась ему на шею.

– Феликс!

– Роуз? Розмари! Дай я пригляжусь, это точно ты? – он отстранил меня на несколько секунд, а потом снова прижал к своей груди, здоровой, как у медведя. – Прости уж за клише, но точно не ожидал тебя здесь увидеть.

От таких душевных объятий болезненно хрустнули рёбра, ещё отходившие от последствий генриховских пыток, и мне пришлось крепко сжать зубы, чтобы не заскулить.

– Я жду от вас объяснений, – беззлобно потребовал Ланкмиллер, вставая напротив дивана. – Здравствуй, – это запоздалое лучезарное приветствие относилось уже сугубо к нашему общему другу.

Мне стало неловко как-то разговаривать с мучителем, сидя на коленях у Феликса, поэтому я деликатно высвободилась и встала.

– Мы познакомились в «Шоколаде». Он тогда жил недели две в гостинице, что с нами в одном здании, и заглядывал постоянно. Так вышло, что мы за это время сблизились, как друзья. Он очень выручил меня в одном деле, поэтому я вроде как у него в долгу, который вряд ли когда-нибудь отдам. – Удивительно, каким всё становится расплывчатым и уклончивым, когда дело доходит до Феликса. До Феликса, который на деле такой простой. – Знакомиться, я думаю, смысла нет, – отчего-то смущаясь, неразборчиво пробубнила я.

– Ну почему же, девочка моя, думаю, тебе стоит представиться по-человечески.

Меня аж передёрнуло, когда я поняла, к чему это Ланкмиллер ведёт. Нейгауз лишь брови вскинул.

– Мф… – я отчаянно попыталась выдавить из себя хоть какой-то звук, прежде чем мучитель пришибёт меня прямо здесь. – В общем, теперь… теперь меня зовут Кику, – вышло так отчаянно и задушенно, словно я вообще ничего не сказала.

– Громче, – закономерно потребовал Кэри.

– Не нужно. Со слухом у меня, к счастью, пока ещё всё в порядке, – мягко, как только он умеет, сгладил ситуацию Феликс.

Кэри со вздохом опустился в своё кресло, а я, оглядываясь то на одного, то на другого, пристроилась на диване, с краю. Вид у мучителя был едва ли не счастливый, хотя внешне это почти никак не выражалось – он вообще был не слишком эмоциональный, – но спокойнее стал, что ли.

– А у тебя глаз-алмаз, Ланкмиллер, как и всегда, – с ленивой усмешкой протянул Феликс, закидывая ноги на журнальный столик. – Решил разнообразить свой малинник моей лучшей ученицей.

Кэри бросил на меня короткий вопросительный взгляд, и… Чёрт бы тебя побрал, Нейгауз, ну вот зачем это нужно было делать?! Ланкмиллер, кажется, интересовался, кто обучил меня непревзойдённому оральному мастерству. Так вот, это были Феликсовы советы. Советы, которыми он спас мне жизнь, пусть и весьма… необычным способом.

– Чёрт, я должен был догадаться, – мучитель расхохотался. Видимо, до него наконец дошло.

– Она прилежная ученица, – Нейгауз игриво подмигнул мне, заставив застыть на месте, как статуя, спешно вылитая из гипса.

– Надо признать, вносит кое-что своё в твои техники, – Кэри отозвался весело ему в тон.

– Можно мы не будем это обсуждать, пожалуйста. – Лицо уже не просто шло багровыми пятнами, оно полыхало ярчайшими кострами ада. – Хреновы извращенцы, – уже тише, почти сквозь зубы.

– Ну, все люди извращенцы в разной степени, – философски заметил Нейгауз. – Надо признать, я зря переживал за тебя, когда только узнал про новенькую. Он просто бывает неосторожен в своих выборах, – Феликс пытался говорить сразу на два фронта, обращаясь то к мучителю, то ко мне. – Кику – лучшее, что могло бы с тобой случиться, она чистая, как снег, в гареме такого не найдёшь.

Я внутренне поёжилась, подмечая, что у Нейгауза какие-то очень своеобразные представления о чистоте.

– Ты был противоположного мнения ещё вчера, – с усмешкой попенял Ланкмиллер. – Феликс, ты слишком меня опекаешь. Ни судьбу дядюшки, ни отца я не намерен повторять.

От его пристального взгляда у меня совершенно не фигурально сдавило виски от боли. Можно подумать, я та самая девочка для битья, на которую надо вешать грехи всех женщин, которые когда-либо обидели его или его дражайших родственников.

– Как будто я знал, что за бабу ты притащил в свой дом, – невозмутимо парировал Феликс. – Да ещё и из борделя, это хуже, чем с улицы!

Мне даже как-то неловко было присутствовать при их почти семейной разборке. Так и подмывало уйти, но я знала, что в спину мне прилетит, как нож, приказ вернуться на место и сидеть смирно, поэтому я не дёргалась.

К слову сказать, о Ланкмиллере-старшем. Такое ощущение складывалось, что толком никто и не знал, отчего он умер. Кэри сейчас так об этом сказал, что показалось, тот пострадал из-за своего же гарема. Любые попытки затронуть эту тему с кем бы то ни было в доме заканчивались мрачным взглядом и поспешным, совсем не деликатным её сворачиванием к чертям собачьим. Не удивлюсь, если его траванула какая-нибудь Нора его же собственным ядом. Хотя, может, мучитель, говоря о ранах, имел в виду собственную мать.

– Честно сказать, я хотел просто увидеться, без всяких условностей, но знаешь, похоже, делового разговора нам всё же не избежать. – Кэри неохотно вздохнул и полез куда-то в шкаф, выуживая оттуда стопки документов в чёрных папках. – Возникли кое-какие проблемы с конкурентами, посмотришь? Нужен твой совет.

Разговор у них зашёл о котировках, марже, зелёном камуфляже и остальных вещах, совсем не близких и непонятных мне.

Я не вслушивалась. Сидела, меланхолично болтая ногами, и разглядывала Нейгауза исподтишка. Он был из тех людей, которые со временем практически не меняются. Все та же очаровательная многодневная щетина, тёмно-русые волосы, хитрый и тёплый взгляд. Феликс производил впечатление спокойного, рассудительного человека, и на моей памяти так ни разу из себя и не выходил.

Я выдохнула с тихим облегчением. Когда всё меняется с такой несусветной скоростью, всегда приятно видеть хоть что-то постоянное.

– Кэри? – я потянула мучителя за рукав, ужасно бестактно прерывая затянувшуюся беседу. – Может, мы уже… поедим?

– Проголодался, маленький? – меня в ответ чуть ли не за ухом почесали, как котёнка. – Нет смысла больше оставаться на фирме, мы ведь уже закончили с документами, – Ланкмиллер кинул вопросительный взгляд на своего любовника, – продолжить можно у меня дома.