Мы ещё раз обсуждаем и слегка корректируем детали, стараясь не признаваться друг другу в том, что чувствуем. Страх, тоску и желание. Желание, чтобы всё скорее закончилось, и мы снова могли увидеть друг друга и друг к другу прикоснуться.

Не знаю, что происходит сейчас в душе́ и на сердце Дэйвора. А лично мне его безумно не хватает. И только сейчас, оказавшись здесь в одиночестве и предчувствуя, что вскоре потеряю моего мужчину из видений, я начинаю понимать, насколько крепко успела привязаться к нему. Как сильно скучаю. И как хочу всегда быть рядом, после того как всё закончится.

С тяжелым сердцем я прощаюсь с Дэйвором, разрываю связь с сознанием Атриса и вскоре проваливаюсь в сон, свернувшись калачиком на неудобной, жёсткой кровати.

Когда ты заперта в комнате, как принцесса в башне, и почти не видишь солнечный свет в небольшое зарешеченное окно, привычное течение времени становится непривычным. Грань между днём и ночью стирается. И всё превращается в один бесконечный сумрак…

Мне кажется, с того момента, как я попала сюда, прошла целая вечность. За всё это время я ни разу больше не видела Нойрана.

По всей вероятности у него имеются более интересные занятия, чем вести душевные беседы с похищенными невестами ненавистного брата. Хотя справедливости ради мне, наверно, всё-таки стоит поблагодарить за то, что меня отпускали в туалет и не забывали кормить.

Не знаю точно, сколько времени я провожу в качестве пленницы в четырёх стенах, прежде чем Нойран всё-таки позволяет о необходимости появиться…

В замке несколько раз поворачивается ключ, затем дверь распахивается, и я вижу на пороге лорда-хранителя.

Он выглядит вполне нарядным и довольным.

— Надеюсь, ты соскучилась и рада меня видеть?

Я уже открываю рот, чтобы высказать всё то, чего заслуживает этот негодяй и самозванец. Но, к счастью, вовремя опомнившись, сдерживаю порыв и только фыркаю недовольно.

— Надейся на что хочешь, Нойран. Мне абсолютно всё равно.

— На твоём месте я был бы поприветливее. Ты в полной моей власти. И только от тебя зависит дальнейшая судьба, твоя и Дэйвора. — Лорд-хранитель гаденько усмехается. — Кстати, ты ведь ещё не знаешь… Мои люди сообщили, что он уже на пути в столицу. Так что вы очень скоро увидитесь. Жаль, правда, ненадолго.

После издевательских слов Нойрана сердце в груди обрывается и летит вниз.

Дэйвор скоро будет здесь… Скоро всё решится…

Я в очередной раз сама себе напоминаю, что должна продолжать играть роль. Несмотря ни на что. Если хочу однажды вновь оказаться в сильных объятиях истинного хранителя.

— Нойран, хватит пустых слов. — Я подхожу к нему. Близко-близко. И вглядываюсь в горящие нездоровым блеском глаза, пытаясь найти в них хотя бы крупицу оставшегося здравомыслия. Увы, тщетно. — Просто скажи, что я должна сделать, чтобы ты оставил нас с Дэйвором в покое.

— Всего лишь подтвердить, что мы с тобой прошли этот долбанный ритуал! — Моментально взвинчивается Нойран. Он хватает меня за плечи и встряхивает. — Тогда я, возможно, даже буду настолько добр, что сохраню моему драгоценному братцу жизнь. Тебе нужно просто подтвердить, что ты моя эрна!

— И что хонтар внутри тебя достаточно силён, чтобы уничтожить склизоидов? — рывком сбрасываю с себя его руки, освобождаясь от грубого захвата.

Сама не знаю, зачем я это спрашиваю.

Может, потому что вопрос очевиден для всех, кроме самого Нойрана. Самозванец просто помешан на желании стать законным эроном, несмотря на то, что сейчас власть и так сосредоточена в его руках.

Я понятия не имею, почему для него это так принципиально. Но он забывает, что суть хранителя в избавлении планеты от захватчиков. А Нойран в этом смысле явно ничего не сможет изменить.

Даже если искренне захочет.

Как бы там ни было, мой вопрос приводит лорда-хранителя в ярость.

— Не вздумай всё испортить, слышишь?! — шипит он сквозь стиснутые зубы.

— Не беспокойся, мешать твоему гениальному плану не в моих интересах, — заверяю я его, стараясь унять нервную дрожь во всём теле.

Нойран кивает одобрительно.

— Я очень надеюсь, ты, и правда, не станешь делать глупостей. Если всё пройдёт так, как должно пройти, обещаю, что после мы с тобой, моя милая, отпразднуем наш союз в тихой, можно сказать, домашней обстановке. — Он приближается ко мне вплотную, и лицо его мгновенно меняется, будто маска, становясь злым. — Но если из-за тебя хоть что-то в моих планах пойдёт не так, как должно… Клянусь, смерть покажется тебе самым желанным подарком.

Нойран, не спрашивая моего на то разрешения, берёт меня за руку, маска злодея вновь сменяется на его лице маской приветливого и доброго хозяина Дворца. Лорд-хранитель, как ни в чём не бывало, улыбается. Затем он чуть наклоняется над моей рукой и оставляет на ней поцелуй.

— Идём, моя дорогая, нас уже жаждет лицезреть наш народ.

Меня буквально передёргивает от слов Нойрана, от ощущения его ледяных пальцев, сжимающих мою руку, и от улыбки одержимого безумца…

Смотрю на него с убойной смесью презрения, страха, ненависти и жалости. Но он настолько увлечён самолюбованием и своим маленьким, иллюзорным триумфом, что не замечает, кажется, ничего вокруг.

Впрочем, мне это только играет на руку.

Не говоря, Нойрану больше ни слова, распрямляю спину и плечи и гордо вскидываю голову. А затем позволяю лорду-хранителю вывести себя из комнаты и провести по коридорам и залам Дворца. Пока в конце концов мы не оказываемся с ним на огромном балконе.

Первые несколько мгновений с непривычки солнце слепит глаза, и я жмурюсь на яркий свет. Но вскоре глаза привыкают.

Мне хватает одного быстрого взгляда, чтобы испытать головокружение и приступ дичайшей паники.

С балкона кажется, открывается вид на всю столицу. И центральная площадь перед дворцом видна целиком, словно на ладони.

Я до последнего сомневалась, что жители города придут, чтобы поучаствовать в этом фарсе. Однако, похоже, я ошиблась. А безумец Нойран на этот раз оказался прав.

Вся площадь, до отказа заполненная людьми, колышется под нами, будто живая река…

Хватаюсь за перила.

Голова кружится, а перед глазами всё расплывается. В одно мгновение становится трудно дышать.

Нойран искоса поглядывает на меня, но ничего не предпринимает. Разве что слегка издевается в свойственной ему манере.

— Ты неважно выглядишь. Тебе нехорошо, моя дорогая? — интересуется лорд-хранитель таким тоном, словно питает тайные надежды на то, что так и есть.

А впрочем, почему «тайные», если абсолютно все его надежды отчётливо написаны на его самодовольной морде?

Через силу справившись с едва не вышедшими из-под контроля нервами и с внезапным приступом удушья,